Сама же новая религия была одинаково враждебна к обоим своим родителям. Она господствовала в гнездовьях древних цивилизаций, Египте и Палестине, пятьсот лет, пока не была изгнана своим побочным отпрыском, приобретшим заряд огромной мощности в Аравийских пустынях. А спустя еще тысячу четыреста лет…

— Эй, доктор Джонс, открывай глаза, — раздался сочный голос Салеха. — Я же вижу, что ты жив.

— А вот я еще не вижу.

Индиана оторвал голову от пыльной кучи книг. Муть постепенно стекала к краям глаз. Вначале археолог различил врача — носатую личность в белом с желтыми пятнами халате. Затем свою ладонь, которая сжимала разогревшийся сверх всякой меры камень Шанкары. А нос различил не украшающий комнату рвотный запашок.

— Мы пытались выудить камешек из вашей руки. Как бы не так, железная хватка… — Врач хихикнул и взялся за запястье Индианы. — Пульс слабоват еще, но ровен… Пожалуй, я больше здесь не нужен.

— Нужно еще сказать, что со мной случилось. Я ведь не юная барышня, которая хлопается в обморок от избытка надежд на очередного кавалера.

— Похоже, что невестка Элиезера купила не очень хорошие финики. — В качестве доказательства Салех поднял за хвост дохлую макаку.

— Симптоматическая картина не ясна, — добавил врач. — Вскрытие, как говорится, покажет, но всерьез заняться обезьянкой могут только полицейские медики. У них и лаборатория соответствующая.

— А если финики были отравлены? — Индиана Джонс встал и зашатался из-за слабости членов, как тонкое деревцо на сильном ветру. — Например, вымазаны в яде. Добрая женщина, желая нам услужить, выбежала на улицу, тут ей и попался на глаза немецкий агент, замаскированный под разносчика.

— Немецкий агент?.. Молодой человек, если бы финик был выпачкан в немецкой отраве вроде цианистого калия, вы бы сейчас тут не рассуждали. Блокировка дыхательного центра и мгновенный капут обеспечивается каким-то миллиграммом яда, — напомнил врач, снисходительно улыбаясь. — Я думаю, вас всё-таки поразили пищевые токсины. Ладно, промывание я вам сделал, еще посоветую денька три полежать, питаясь одной лишь овсяной кашей.

Врач уложил свои инструменты в чемоданчик из крокодиловой кожи и удалился. Доктор Джонс мрачно икнул, провожая взглядом его сутулую спину.

— Я думаю, это результат беседы с месье Ренаром, — сказал Индиана своему египетскому другу. — Ему так не понравились мои манеры, что он попросил немецких друзей преподать мне урок хорошего поведения.

— Но лекарь же объяснил тебе про яд. Кто лижет финики, отравленные немцами, гарантированно переселяется на тот свет и там встречается с замечательными историческими персонажами, от Рамзеса Великого до царя Соломона. — Салех искренне пытался создать атмосферу покоя.

— Земля от подножия Креста Господня заживила рану моего отца и спасла ее от нагноения. Я тоже ведь держал ее в руках…

— Инди, неужто и ты подался в маги и колдуны? — удивился старый друг.

— Я не вызываю по чуланам злых духов. Но, как ученый, должен считаться с фактами.

Индиана больше ничего не стал втолковывать Салеху, это оказалось бы пустой тратой времени. Он сам еще не до конца разобрался. Контакт с Граалем неясным образом укрепил организмы обоих Джонсов. А вот Камень Шанкары, этот отполированный обсидиан, ведет какие-то игры с его мозгами, когда те находятся не в лучшем состоянии. Первую серию древнеегипетского сна он просмотрел в искендеронской гостинице, вторую — в комнатке каббалиста. Сюжеты их состыковались полностью.

Если энергия Шива-линги позволила сжать время и добыть верные сведения из прошлого, тогда…

— Я знаю, где искать Камеру Карты, — провозгласил доктор Джонс, стараясь подавить болезненную икоту. — Если, конечно, сон был вещим… К утру нам нужно быть в Танисе.

— Тебе не искать, а лежать надо! — в отчаянии возопил добрый египтянин.

Археолог угрюмо произнес:

— Ты же меня знаешь.

— Да, я тебя знаю, — с некоторым испугом подтвердил Салех.

— Значит, пора двигаться. Покемарим в машине.

Старикашка Элиезер что-то шамкал в своем углу. Индиана выудил из кармана десятидолларовую бумажку.

— С него хватит и пяти баксов, — вмешался Салех. — Все равно ему ничего не надо.

Ранним утром следующего дня Ренар и штандартенфюрер Мюллер обходили территорию раскопок в Танисе.

Мюллер командовал особым инженерным подразделением войск СС, которое отряжено было на археологические работы распоряжением рейхсфюрера СС Гиммлера. На личном составе этого подразделения сейчас не красовалась черная форма, эсэсовцы довольствовались робами песочного цвета, однако все поголовно были оснащены пистолетами-пулеметами системы Фольмера. На полсотни немцев приходилось пятьсот египетских рабочих, для которых инженер Мюллер тоже был главным начальником.

Ренар считался его заместителем по научной части, хотя (как ни странно) штандартенфюрер делал именно то, что предлагал француз и лишь ворчанием мог выражать свое неудовольствие.

— Я вас предупреждал, штандартенфюрер, не надо отправлять шифрограммы в Берлин, пока мы не добьемся однозначно положительного результата, — раздраженно выговаривал Ренар. — Запомните, Мюллер, археология не является точной наукой. У нее нет формул и уравнений. По большому счету она вовсе не наука, а лишь набор определенных навыков. Теперь же Берлин чуть ли не каждый день радирует: что, где, когда?

— Но фюрер требует постоянных донесений, — оправдывался Мюллер. — Ну и, конечно, непрерывного движения вперед. Германский дух не может топтаться на месте.

— Я не обещал германскому духу выдать объект к такому-то числу в стопроцентно готовом виде. Может, мы вообще насобираем тысячи осколков, которые придется кропотливо склеивать с десяток лет! Я лишь сказал, что все сложится благополучно. Ковчег бесспорно покоится в Танисе. Несмотря на неудачу с Камерой Карты, мы действуем по плану, который рано или поздно приведет нас к нему…

Руководители миновали цепь фильтровальных установок. По мосткам то и дело пробегали оборванные рабочие с тачками, наполненными грунтом, который ссыпался в бункеры фильтров. Грунт доставлялся от ряда раскопов, где орудовали лопатами другие оборванцы. Все рабочие были местной национальности, тогда как начальники… Командовали, орали, надзирали и присматривали — немцы.

* * *

У этой картины, полной кипучего труда, нашлись и другие зрители.

— С размахом. Разошлись они тут не на шутку, — подытожил Индиана, осмотрев окрестности в бинокль. — Мощно, тупо, в лоб. Много порядка, но мало ума и совести — в общем, по-нацистски.

Пока немецкое начальство планировало труды и заботы своим подчиненным на день, доктор Джонс с Салехом пробирались к Камере Карты. Вернее, к тому месту, где, согласно обморочному видению Индианы, она располагалась. Профессор был облачен в стандартную арабскую рубаху до пят системы «галабия», которая скрывала все ту же кожаную куртку, а под каноническим головным платком таилась фетровая шляпа.