– Германия не позволит испанскому народу решать свою судьбу.

Таков взгляд Гитлера и Муссолини на диктатуру. Они хотят господствовать в Испании.

У меня имеются официальные сообщения из различных частей Германии по вопросу общего образования. Учителя по всей Германии, за исключением одной или двух католических провинций, должны ежегодно несколько недель проводить в лагерях, где партийные руководители их инструктируют. Немецкие школьники раз или два в неделю на протяжении всего учебного года должны встречаться с политическими лидерами, от которых они узнают о великом и священном призвании Германии и учатся подражать и следовать фюреру. Молодежь повсюду должна приветствовать Гитлера, проявлять чувство восторга к германской империи и готовность умереть за нее в любой момент.

Мальчики от десяти до четырнадцати лет вступают в организацию «Дейче Юнгфольк». Они носят на бедре небольшие ножи. Девочки этого же возраста вступают в организацию «Юнгмедель» и даже маршируют в военном строю. Согласно уставу они носят форму. Мальчики в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет образуют «Гитлерюгенд» и носят кинжалы, которые готовы поразить врага. Они проходят муштру, маршируют по улицам и по призыву вступают в армию в возрасте семнадцати или восемнадцати лет. Девочек в этом возрасте называют «Бунд дейчер медель»; им рекомендуется рано выходить замуж, иметь много детей и не задавать вопросов.

Всей этой молодежи преподают «героическую историю Германии в правильном освещении». Никому не разрешено говорить о тех критических периодах, когда руководители совершали ошибки. Все преподаватели средней школы и университетов моложе пятидесяти лет должны четыре недели в году находиться в трудовых лагерях для изучения политических, расовых и религиозных теорий в интерпретации истинных пророков вроде доктора Альфреда Розенберга. Иногда семейных людей освобождают от этой повинности; случается, что профессора фактически отказываются подчиниться. Их на время оставляют в покое, давая возможность поразмыслить над своими проступками. Если они и дальше не подчиняются, их постепенно переводят на худшую работу или увольняют. Во всех университетах, о которых мы имеем сведения, происходят большие изменения в преподавании истории, философии, социальных и политических наук. Лейпциг, пожалуй, претерпел наибольшую реорганизацию в соответствии с целями нацистов.

Из сообщений видно, что кое-где эти меры встречают сопротивление. Но оно, по-видимому, безуспешно. Один берлинский профессор недавно был переведен в Иену за то, что не хотел подчиниться. Как ни странно, его студенты требуют, чтобы их перевели вслед за ним. Такова картина интеллектуальной жизни Германии.

Воскресенье, 13 декабря. По всей Германии идет строительство разветвленной системы автострад, способных в кратчайший срок пропустить немецкие войска к ее границам. Руководит этим дорогостоящим строительством доктор Тодт, мой хороший знакомый и, мне кажется, незакоренелый нацист.

На этих крупных автострадах пересечения не допускаются. Тодт говорит, что легковые и грузовые машины могут передвигаться с такой скоростью, какую допускают покрышки, быть может 100 миль в час. Все дороги берут начало в Берлине и тянутся прямо к границам. Одну я видел в Восточной Пруссии, другую – в Ганновере, ведущую к границе Голландии. Они не пересекают крупные города, но проходят достаточно близко, чтобы воинские части могли достигнуть их в течение нескольких минут.

Вчера я прочел вырезку статьи, помещенной на первой полосе одной вашингтонской газеты. Статья содержала резкие выпады против меня. Вся моя работа здесь называлась сплошной неудачей, и утверждалось, что президент придерживается той же точки зрения. Это ново для меня. Человек, написавший статью о положении на дипломатической службе, утверждает далее, что информацию он получил в государственном департаменте. Его имя Дрю Пирсон. Я никогда не встречал его в Вашингтоне.

В статье говорится, что президент и государственный департамент намерены направить в качестве посла в Германию Буллита, считая, что ему легче будет иметь дело с нацистами, поскольку он сочувствует их политике. У Буллита интересная биография. Он ездил в Россию в качестве представителя Вильсона в 1919 году. Вернувшись в Париж во время мирной конференции, он внес некоторые рекомендации. Вильсон не смог добиться рассмотрения его рекомендаций по русскому вопросу главным образом из-за того, что англичане не дали на это согласия Ллойд Джорджу. Клемансо не хотел и слышать о приезде русской делегации в Париж. Это привело Буллита к выводу, что Вильсон отказался рассмотреть его предложения, и в августе или сентябре 1919 года он выступил в сенатской комиссии по иностранным делам с небывало резкой в истории Соединенных Штатов критикой в адрес Вильсона.

В начале 1934 года он был направлен послом в Россию. Предполагалось, что коммунисты согласятся уплатить некоторые послевоенные долги и затем прекратят свою пропаганду в Соединенных Штатах. Буллит взял с собой большой штат сотрудников и много консулов, хотя практическую работу можно было развернуть лишь после заключения торговых договоров. Он потратил также огромные средства на строительство особняка и служебных помещений посольства, как говорят около 1 миллиона долларов, сумма не очень большая, если ее осмотрительно расходовать. Не достигнув к концу первого года своего пребывания существенных результатов, он обозлился. Проезжая через Берлин весной или летом 1935 года, он заявил мне, что Япония вторгнется в Россию с востока в течение шести месяцев, и он полагал, что Япония захватит всю дальневосточную оконечность России.

На завтраке у французского посла он вновь подтвердил свое враждебное отношение к России и пространно говорил о необходимости провалить переговоры о заключении франко-советского договора о мире, происходившие в то время, хотя, как мне лично говорил английский посол, это была лучшая возможность обеспечить мир в Европе. Эти высказывания Буллита казались мне выходящими за рамки его компетенции, поскольку во Франции и в Англии могли подумать, что он говорит от имени президента. Я счел своим долгом сообщить в Вашингтон то, что мне сказал французский посол. Примерно в то время, когда новый итальянский посол приехал сюда прямо из Москвы, или несколько позже нам сказали, что Буллит стал приверженцем фашизма еще до отъезда из Москвы. Представляю себе, как он был разочарован, убедившись, что русские не выполняют своих обещаний, данных в Вашингтоне в 1934 году, но мне не понятно, как может умный американец стать фашистом. Или все это не так?

В сентябре этого года Буллит был назначен послом в Париж. Начал он хорошо. Но говорят, что он на стороне реакции. Одна вашингтонская газета пишет, что он полностью разделяет нацистские идеи. Этому просто трудно поверить. Но вчера у меня был Марсель Кнехт, редактор и владелец парижской газеты «Ле матэн», и сказал, что Буллит, добиваясь заключения франко-германского союза, просил его повидать меня и убедить, чтобы я посоветовал Рузвельту принять в этом участие. Кнехт произвел на меня впечатление способного, но очень консервативно настроенного человека; возможно, это французский фашист.

Вскоре после ухода Кнехта пришла телеграмма от Буллита, в которой он настаивал на моей встрече и беседе с Кнехтом. Означает ли это вмешательство со стороны Соединенных Штатов или Буллит, как и в 1935 году, действует, не имея официальных указаний? Теперь встает вопрос, не соответствует ли истине сообщение в газете? Мое положение трудное, но в условиях такой критики я не могу подать в отставку весной, как я это предполагал сделать. Отказ от моей работы здесь при подобных обстоятельствах поставил бы меня в оборонительное и определенно ложное положение в Соединенных Штатах.