Очевидно, зная кое-что об Ингусе со слов Мод, она с нескрываемым любопытством смотрела на моряка, хотя он уделял ей ровно столько внимания, сколько требовало приличие.

— Я вас не задерживаю? — спросил Ингус.

— Нисколько, — отрицательно покачала головой Мод. — Мы собрались пойти к портнихе. Но это можно отложить, не правда ли, Долли?

— Я схожу на примерку одна, — поспешно согласилась Долли. — Скажу, что ты сегодня не можешь прийти.

— Тогда желаю счастливого пути. Передай всем привет от меня и скажи, что я передумала.

Ингус понял: своим появлением он помешал, и Мод должна от чего-то отказаться. Он почувствовал гордость, видя, как ради него девушка отказывается от намерения пойти с подругой, и в тоже время не хотел жертв. И он сказал, не сознавая, что этим лишает себя возможности провести долгожданный вечер с Мод:

— Я зашел мимоходом. Мне вечером нужно быть на судне, сегодня я дежурный офицер.

— В таком случае… — начала было Долли, но запнулась, встретив повелительный взгляд Мод. — Ну, хорошо, я пойду.

Она поспешно простилась и ушла.

Мод повернулась к Ингусу и насмешливо улыбнулась.

— Вы думаете, я вам поверила?

— Вы совершенно напрасно нарушили свой план и испортили вечер себе и друзьям, — ответил Ингус.

— Вы хотите сказать, что мне совсем не нужно было идти к портнихе? — Мод сделалась серьезной.

— Так же, как мне дежурить на судне сегодня вечером.

— Вам не кажется, что это звучит невежливо?

— Безусловно, если бы это было сказано незнакомому человеку. Но друзья, по-моему, имеют право на откровенность. Впрочем, может быть, я ошибаюсь, считая вас другом? Тогда все становится понятным, и мне остается только откланяться.

Он поднял фуражку, слегка поклонился и стал спускаться вниз. «Как глупо и театрально, — думал он. — Пришел к любимому человеку с самыми искренними чувствами и поссорился из-за пустяка. Каким иногда бываешь идиотом!»

Сознавая комизм положения, понимая, что его поступок бессмыслен, он все же не желал ничего исправлять. Мод лжет. Кто сознательно позволяет обманывать себя, тот трус и простофиля — он заслуживает сожаления и в том, и в другом случае. Правильно, Ингус, ты поступил по-мужски. Это доказывает, что ты еще не совсем запутался в юбках этой женщины. Тверже шаг и не оглядывайся, чтобы она не подумала, что ты чего-то ждешь от нее. Сейчас должно выясниться, кем ты для нее являешься.

Ступенька за ступенькой, площадка нижнего этажа, поворот за шахту лифта.

— Генри!

Не оглядывайся, ты ничего не слышал. Мелкие торопливые шаги.

— Генри!

Ингус повернулся, ожидая приближения Мод. «Победа… Победа…» — выстукивало сердце, и этого было достаточно. Он не признавался себе в том, как ничтожна эта победа и что, если б в Мод говорило настоящее чувство, она бы так не поступила.

— Вы сердитесь? — спросила она, положив руки ему на плечи. — Я ведь только пошутила. Как вы можете такие пустяки принимать всерьез?

— Какое право имею я, чужой человек, сердиться? — возразил он, но в голосе его ясно слышались огорчение, радость, тоска влюбленного.

— Вы действительно так думаете? — теперь была огорчена Мод. Она отвернулась, словно для того, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

«Неужели он в самом деле так любит меня?» — думала Мод.

«Неужели я ее действительно обидел?» — спрашивал себя Ингус.

Он мягким движением взял ее одной рукой за локоть, другой бережно обнял и поцеловал золотистый узел волос.

— Мод… забудем все эти глупости, будем такими, как прежде. Куда мы сегодня вечером пойдем?

Постепенно, с необходимой в подобных случаях медлительностью, она оттаивала, потом повернулась к Ингусу и улыбнулась сквозь слезы — ей на самом деле удалось выжать из каждого глаза по слезинке. И это придало ей такой прелестно-беспомощный вид, что Ингус совсем потерял голову. Он целовал пальцы Мод, шептал нежные слова, тогда как ее безвольный стан все доверчивее и ближе склонялся к нему. Ингус властно и смело привлек Мод к себе, крепко поцеловал в губы и затем отпустил, словно очарованную птицу, зная, что она никуда от него не улетит.

Мод оправила одежду, лукаво, с дружеским упреком улыбнулась ему и произнесла:

— Пойдем наверх. Здесь нельзя…

Ингусу показалось, что он наконец сломал преграду, которая до сих пор разделяла их. Но наверху, в комнате Мод, где все оставалось таким же, как полгода назад, где нужно было разговаривать вполголоса и где постоянно сковывала близость посторонних людей, его вновь охватили сомнения.

— Я предложила бы вам чашку чаю, но не держу дома таких вещей, — так же, как и в первый раз, произнесла она.

— Если бы вы не сочли это неудобным, мы могли бы пойти в ресторан, — ответил он.

Немного посидев, они отправились в ресторан, но, так как еще не наступило время ужина, они завернули в кино. Все повторилось с той же последовательностью, только во всем этом не хватало первоначальной свежести.

После ресторана Мод созналась, что собиралась сегодня вечером поехать со своими знакомыми в маленький приморский городок у Моркамбского залива и провести там весь завтрашний день.

— А что, если нам завтра поехать туда? — предложил Ингус.

— Не стоит. В нашем распоряжении останется всего лишь четыре часа. Лучше поедем туда в следующее воскресенье. Вы ведь еще пробудете в порту?

— Как будто да.

На следующий день — это было воскресенье — они поехали за город, сошли с поезда на какой-то станции и до вечера гуляли по окрестностям. Там были крестьянские фермы, стада овец, пасшиеся на склонах зеленых холмов, маленький промышленный городок и много фабрик. Самым красивым местом оказалось кладбище городка. Многочисленные памятники были расположены в цветущем саду, и по краям аллей тянулся искусно подрезанный кустарник. Вчерашний случай был предан забвению. Чем дольше они гуляли, тем покорней и смиренней становился Ингус. В руках Мод он делался инструментом, из которого она могла извлечь любые звуки. Чтобы обуздать Ингуса, достаточно было одного ее взгляда, и он слушался, сам не сознавая этого. Мод играла им, заставляла загораться и обдавала холодом, влекла и отталкивала — у него больше не было собственной воли.

Однажды она допустила маленький промах. Во время обеда в маленькой гостинице служанка подала им десертные тарелки. Мод заметила на краю тарелки соринку и велела подать другую. Не ограничиваясь этим, она осмотрела и стаканы и попросила переменить скатерть. Все претензии она выражала в таком резком тоне, что служанка совсем растерялась. Ингус почувствовал себя неловко и весь обед просидел молча. Ему было стыдно перед служанкой, он чувствовал себя виноватым за поведение Мод. В этот момент Мод показалась ему неприятной и чужой. Нужна была