– Простите меня, капитан. Я должна была вас предупредить, что тут не одна комната, а две; я ими пользуюсь для трудных переговоров. Их разделяет всего-навсего стекло, но это особое стекло… Не стоит себя травмировать, пытаясь пробиться к нам.

– Минутку!

– Да, капитан?

– Ваше время истекает. Освободите эту девушку и меня сейчас же. Да будет вам известно, несколько сот человек обыскивают город. Это здание разберут панель за панелью, но найдут меня.

– Весьма сомневаюсь. Человек, отвечающий описанию вашей внешности до последней мелкой детали, занял место в ракете, отлетающей в Южную Африку, через двадцать минут после того, как вы зарегистрировались в отеле «Новый век». У него были все ваши удостоверения. Он не долетел до Южной Африки, но обстоятельства его исчезновения указывают скорее на дезертирство, чем на несчастный случай или самоубийство.

Гилеад оставил эту тему.

– Чего вы хотите достичь надругательствами над ребенком? Все, что знает девочка, известно и вам. Уж конечно, вы не допускаете и мысли, будто мы способны доверять таким, как она!

Миссис Кейтли растянула губы в улыбке:

– Если откровенно, я не собираюсь ничего узнавать у нее. Я хочу узнать кое-что у вас.

– Понятно.

Старший из мужчин вопросительно взглянул на начальницу, она жестом велела начинать. Девушка в полной оторопи смотрела на оборудование, которое устанавливали ее конвоиры.

Вскоре мужчины приступили к делу.

Несколько мгновений девушка кричала. Затем все прекратилось – она потеряла сознание.

Ее привели в чувство и поставили на ноги. Она покачивалась, оцепенело глядя на свои руки, изуродованные навсегда, не пригодные даже для той примитивной работы, которыми они привыкли заниматься. Кровь струилась с запястий на кисти и падала на пластиковый брезент, предусмотрительно расстеленный на полу вторым мужчиной.

Гилеад молчал и не двигался. Он хорошо понимал, что капсула, которую хочет получить противник, содержит материалы, касающиеся миллионов человеческих жизней; так что о спасении одной девушки даже вопрос не стоит. Впрочем, вопрос этот все же стоял, он тревожил глубинную, первобытную часть сознания, но Гилеад почти машинально отключил ее. Сейчас работали только передние доли мозга.

Он тщательно запомнил лица, строение черепов и фигуры мужчин и отправил эти данные под гриф «для личного пользования». Затем незаметно перенес внимание на пейзаж за окном. Гилеад уже рассмотрел его во время разговора с миссис Кейтли, а теперь решил прибегнуть к помощи эксплицитной памяти. Он мысленно сместил точку наблюдения к самому окну и, проанализировав «увиденное», решил, что находится на девяносто первом этаже отеля «Новый век», приблизительно в ста тридцати метрах от северной его оконечности. Это уже были сведения «для служебного пользования».

Когда девушка умерла, миссис Кейтли покинула комнату, не сказав Гилеаду ни слова. Мужчины завернули в брезент изувеченный труп и последовали за ней. Вскоре двое охранников вернулись и, пользуясь прежним безотказным методом, отвели пленника в камеру.

Как только они ушли и сидевший спиной к стене Котелок Болдуин смог оставить свою позицию, он подошел и похлопал Гилеада по плечу.

– Эй, друг! Уж как я рад твоему возвращению! Решил, что тебе конец, и здорово струхнул. Крепко досталось?

– Нет, мне ничего не сделали, только задали несколько вопросов.

– Счастливчик. Среди копов хватает психов, с такими лучше не оставаться с глазу на глаз. А как насчет адвоката, разрешили его вызвать?

– Нет.

– Значит, они с тобой еще не закончили. Вот увидишь.

Гилеад сел на скамью:

– А ну их к дьяволу! Может, перекинемся в картишки?

– Не возражаю. Чувствую, мне повезет.

Болдуин вытащил двойную колоду, провел пальцем по обрезу. Гилеад взял карты и сделал то же самое. Отлично! Они лежали в том же порядке, в каком он их оставил. Он снова провел большим пальцем по обрезу – так и есть, даже черные «пустышки» в той же последовательности. Очевидно, Котелок просто сунул колоду в карман, не подозревая, что там скрыто сообщение от Гилеада. Наверняка Болдуин не оставил бы ее в прежнем виде, если бы прочел. Гилеад с большим облегчением позволил себе так считать – по той причине, что остался в живых.

Он перетасовал и разложил карты. Первая комбинация гласила:

XXXXХ

БЕЖАТ

СЕЧАС

XXXXХ

ХЖЕXX

– Вот это да! – воскликнул Болдуин. – Продолжаем.

XXТЫХ

XXЧТО

XXXXХ

РАСКО

ЛОЛСЯ

– Сдаю, – объявил Гилеад и выложил:

XXНЕТ

XXНОХ

XXXXХ

ДАВАЙ

БЕЖИМ

– Слишком уж тебе везет, – досадовал Болдуин. – Вот что, давай-ка удвоим и ставки, и расклад. Надо же мне вернуть денежки.

Затем он выложил:

XXXXХ

ЗНАЧТ

XXТЫХ

XXXXХ

XXИМХ

НУЖЕН

XXXXХ

ЖИВЫМ

ИМИТР

ДРАКУ

– Не очень-то это тебе прибавило, да? – откомментировал Гилеад и начал собирать карты.

– Забавно это смотрится, когда кто-то все время выигрывает, – проворчал Болдуин, ощупывая Гилеада недобрым взглядом. И вдруг схватил его за запястье. – Так я и знал! – заорал он. – Ах ты, чертов шулер!..

Гилеад вырвал руку:

– Ты что несешь, жирная скотина?!

– Поймал тебя! Поймал! – Котелок схватил его снова, они покатились по полу.

Гилеад обнаружил, что этот дородный, нескладный человек чрезвычайно искусен в любом виде нечестной борьбы и при этом умеет убедительно ее симулировать, ничуть не вредя своему противнику. Когда он захватывал нерв, его пальцы сжимали плоть в дюйме от нервного сплетения; удары коленом приходились в мышцы и бедра, а не в пах.

Болдуин провел захват за голову – Гилеад поддался, но затем выкрутился. Великан ударил открытой ладонью в подбородок, а не в адамово яблоко и снова принялся «душить».

В коридоре раздались быстрые шаги.

Гилеад бросил взгляд на дверь, за которой остановились охранники. Раструб «маркхейма» был слишком широк, чтобы стрелять сквозь ячейку стальной сетки, – луч был бы частично поглощен, частично отражен металлом. Надзиратели колебались, – очевидно, у них не было «умиротворяющих» гранат. Наконец старший решился и отпер дверь, в то время как вооруженный «маркхеймом» отступил назад, чтобы прикрывать напарника.

Болдуин будто не заметил их; он не прекращал осыпать Гилеада ругательствами и ударами. Когда первый охранник подошел чуть ли не вплотную, Котелок внезапно шепнул сокамернику на ухо: