– Возьми. Тебе он послужит лучше.

– Пожалуй, – согласился Инеррен, ощущая текущие сквозь внутренности талисмана потоки энергии Времени, – но сейчас надевать эту штуковину я не буду.

– Как хочешь.

Таурон ожидал их у начала тропинки.

– Быстрее! – прокричал он. – Надо немедленно отыскать Меч Змея, иначе весь план рухнет!

– Что, Змей зашевелился?

– И серьезно, – мрачно кивнул Таурон на замечание чародея, – он даже подал протест лично Госпоже Необходимости. Осталось времени ровно столько, сколько потребуется ей, дабы обратить на нас внимание. Если опоздаем – сам мессир ничего не сделает.

– Ты же говорил, что он не будет действовать.

– Что делать, и у меня случаются просчеты.

– Ладно, где этот Меч? – усталым тоном спросил Дилвиш, которому вся эта сумасшедшая гонка за железным хламом (пускай даже с клеймом Великого Змея) уже порядком поднадоела.

– Не знаю, в том-то и дело. Отыщешь? – Он посмотрел на Инеррена с какой-то странной надеждой.

Какого дьявола, зло усмехнулся чародей, подбирая рифмы для заклинания. И сам удивился, когда сообразил, на КОГО в конечном счете призваны воздействовать эти чары.

Медленно тянется времени ход…

Время ввергает в немой хоровод

Тех, кто не умер, и тех, кто не жил, —

Всех, кто когда-либо будет иль был.

Змей, пожирающий собственный хвост,

Вечность уже занимает свой пост;

Вечность – таков срок работы Богов,

Но для Него этот срок – словно год.

Бросив доспехи свои, и оружие,

И чешую, Ему больше не нужную,

Время Он сделал своею броней,

Стрелами – годы, эпохи – копьем

Цепи законов пред временем тают,

Нету незыблемых в Вечности правил,

Нету ни кодексов, ни преступлений —

Есть только Долг и возможность решенья.

Что значат старые Змея доспехи?

Что для Него вся броня в целом свете?

Что значит Змея великий клинок?

Что для Него все мечи всех эпох?

Знает ответы Ананке. Прекрасно —

Мы не наживы хотим, а расплаты,

Пусть же возникнет здесь Змея клинок,

Коль я понять твою логику смог!

На такой риск Инеррен не шел уже очень давно. Обращаться лично к Госпоже Необходимости, которая – насколько ему было известно – являлась непосредственной начальницей Хранителя, да еще называть ее прямо по имени…

Впрочем, Ананке (чего чародей не знал – да это и было-то известно весьма малому кругу лиц) славилась и непредсказуемостью. Она, бывало, сама нарушала свои же собственные предписания, подчиняясь минутному капризу. Инеррену несказанно повезло, что в ту минуту у Необходимости как раз случился подобный каприз.

Окрашенный зеленым пламенем двуручный меч в рост Дилвиша возник прямо перед ним. Рука в перчатке из змеиной кожи медленно потянулась к рукояти, нежно коснулась ее – и пятифутовое лезвие описало над головой воина сияющий круг.

– Хо! Вот это оружие! Я не любитель двуручников, но это – нечто исключительное!

– Как и должно быть, – улыбнулся Таурон. – Так, теперь я доставлю вас в Бессмертный Замок – а дальше ваша работа. Какие-нибудь вопросы будут?

Сияющее Мировое Яйцо шлема скрыло выражение лица Дилвиша, однако Инеррен ответил гримасой, не требующей перевода.

– Отлично, – заключил Таурон, – все всем довольны. Люблю подобное завершение дел. Приготовьтесь – перемещение не из легких.

Посетители небольшой закусочной «Эйдолон» не бросились в паническое бегство при сверхъестественном появлении прямо из воздуха высокого человека, с ног до головы облаченного в черное. Вероятно, некоторый иммунитет против подобных зрелищ дало жителям Амбера постоянное общение (как-никак в течение нескольких веков!) с королевской семейкой – у тех-то такие трюки используются ежедневно. Правда, они предпочитают использовать в этих целях собственный Дворец, но и на улицах города не раз случалось, когда проходивший мимо толпы обывателей принц Амбера исчезал в воздухе – или напротив, вытаскивал оттуда своего брата или сестру. Семейка была весьма многочисленной – никто, кроме уже умершего короля Оберона, не знал, сколько же их существует в действительности.

Сидящий за угловым столиком человек в темно-зеленом плаще поднял глаза… и отставил бокал с вином в сторону. Он встал, бросив на столик несколько монет, и двинулся к черному незнакомцу. А тот даже с места не тронулся, по-прежнему небрежно опираясь на длинный черный посох. Его серые глаза замечали все, но пока пришелец ничего не предпринимал.

– Могу я поинтересоваться, кто ты такой?

– Можешь, – кивнул незнакомец. На тари он говорил довольно свободно и отчетливо, но с акцентом.

Подошедший ожидал продолжения фразы, но его не последовало.

– Я сказал, можешь поинтересоваться, – наконец нарушил молчание черный пришелец.

– Хорошо. Кто ты?

– Гарет мое имя. Могу я узнать, с кем имею честь говорить?

– Можешь, – тем же тоном произнес второй. Потом добавил: – Меня называют Изгнанником.

– Прекрасно. Терпеть не могу задавать вопросы незнакомцам. – На лице Гарета возникла легкая улыбка. – Я ищу Повелителя Теней.

Изгнанник ничем не выдал своего изумления. Глаза его по-прежнему были непроницаемыми кусочками янтаря.

– Повелитель Теней, говоришь… – Он сделал вид, будто обдумывает слова собеседника. – Нет, не припоминаю.

– Жаль. – Гарет повернулся и собрался было уходить.

– Никогда не поворачивайся спиной к собеседнику, если не знаешь его намерений, – насмешливо заметил Изгнанник.

– Если хочешь драки, действуй, – не оборачиваясь, сказал Гарет. – Никогда не мешал другим выбирать час собственной смерти.

– Дуэль возможна, – не стал отрицать Изгнанник, – но пока что я хотел бы услышать ответ еще на один вопрос. Зачем ты ищешь Повелителя Теней?

Гарет остановился.

– Значит, ты мне солгал. – Это был не вопрос, а утверждение. – Подобного поведения я очень не люблю. Поскольку мы оба действуем друг другу на нервы, я не вижу иного выхода из сложившейся ситуации. К бою!

Он извлек откуда-то из-под одежды длинный меч, сбросил тяжелый плащ и встал в боевую стойку, слегка согнув колени и держа оружие двумя руками строго перед собой острием вверх. Изгнанник также обнажил свою шпагу, однако плащ частично обмотал вокруг левой руки, соорудив таким образом гибкий щит. Хрупкость его тонкого клинка была весьма обманчива: в его руках серебряная шпага (Изгнанник называл ее Уэйрдремм) свободно перерубала двухфутовый ствол железного дерева или рассекала пополам рыцаря в двойной броне.