Но пока было неясно, как это сделать. Рядом, проталкиваясь через толпу зевак и торговцев, по-прежнему брели верблюды. Последний из них, с шелковистой красновато-бурой шкурой, задержался рядом с Катериной, и она поспешно отвернулась: ее предупреждали, что эти мужчины с пестрыми платками на голове порой весьма нелюбезно ведут себя, когда видят женщину с неприкрытым лицом. Всадник поторопил животное раздраженным тоном, и верблюд тронулся с места, звеня колокольчиками. Катерина успела заметить лишь мягкие ездовые сапоги, расшитые шелком, и длинные позолоченные шпоры. Затем всадник исчез в толпе.

Поднявшаяся пыль висела в воздухе. В караван-сарае толпились люди, лошади и верблюды, с которых стаскивали тюки с товаром. Вместе с бальи Пагано протиснулся к тому месту, где стояли явившиеся из дворца чиновники, и среди них Катерина заметила монаха с раздвоенной бородой в высокой черной монашеской шапке, ― это был тот самый архимандрит, которого она видела в последний раз с Виолантой Наксосской. Похоже, он явился вместе с караваном.

― Ваше превосходительство, ― обратился монах к венецианскому бальи.

Тот не стал тратить слов понапрасну.

― Где остальные верблюды?

Архимандрит превосходно говорил по-итальянски.

― Вам нечего опасаться, ваше превосходительство. Заказ Венеции исполнен. Из опасения перед разбойниками и действиями Белой орды, торговцы посовещались в Эрзеруме и сделали все свои закупки на месте. Товары отправятся прямиком в Бурсу и оттуда попадут к вашему агенту в Пере, а затем в Венеции. У меня есть письмо от вашего посредника в Эрзеруме. ― Затем он обернулся к Пагано. ― Я вижу, что и генуэзский посланник тоже здесь? Могу повторить вам то же самое. Все товары для Генуи, мессер Дориа, были отобраны в Эрзеруме генуэзскими посредниками и теперь направляются в Бурсу. ― Он поднял брови. ― Странно, что они так опасаются ехать в Трапезунд, но их невозможно было переубедить. Хотя, может, караванщики и правы. Турки ради собственного блага будут защищать рынки Бурсы, но ордам туркменов незачем щадить наш товар. Вот почему лишь две сотни из тысячи верблюдов оказались здесь. И все же… Шестьдесят тысяч фунтов первосортного товара ― это кое-чего стоит. Вы можете пойти и взглянуть, даже если купить ничего не удастся. Говорят, специи просто превосходны ― перец, мир, корица… Тюки кермеса и превосходные самоцветы… Наверняка они понравятся вашей супруге. В особенности бирюза и рубины, а также сотни низок восхитительных жемчужин, по семьдесят четыре на нити. Ступайте и взгляните на них.

Катерина хотела дождаться, как подобает, чтобы к ним присоединились слуги, но Пагано ринулся вперед, как только монах замолк, и она чуть не потеряла мужа из виду. От быстрого бега у нее даже волосы выбились из изящной прически.

Взбежав по деревянным ступеням, Катерина оказалась в маленькой тесной, устланной тканью комнате, где двое слуг под присмотром торговца распаковывали тюк с товаром. Всем входившим тот повторял на ломаном итальянском:

― Позже, позже…

Катерина успела заметить тюки шелка и лакированные шкатулки.

― Не правда ли, великолепно? ― послышался за спиной голос Амируцеса. ― В соседнем зале также наш товар. Вы слышали про жемчуг? Я и сам не смог бы выбрать лучший.

Дориа какое-то время молчал и наконец выдавил:

― О жемчуге я слышал. Он весь был продан заранее?

Для ученого, манеры грека казались неприятно резкими.

― Я же сказал вам: товары для дворца были отобраны и оплачены заранее. Архимандрит сделал это в Эрзеруме. Очень разумная предосторожность с его стороны, поскольку товара очень мало, и наверняка на него будет повышенный спрос. Если вы желали приобрести жемчуг для себя, то прошу прощения. Но есть ведь и другие залы. Поспрашивайте. Они скажут, какой товар принадлежит нам, а где еще возможна торговля.

И они стали переходить из комнаты в комнату, ожидая, пока распакуют тюки и кто-то соблаговолит с ними поговорить. Торговцы вели себя не слишком любезно: они проделали долгий путь и мечтали сейчас о горячей ванне, сытном обеде и о беседе в приятном обществе, пока, по обычаю, торговлей занимались бы посредники. На все вопросы Пагано они отвечали, что их товар уже приобретен заказчиками из дворца. Все самое лучшее оказалось недоступно.

Когда же Дориа потребовал, чтобы ему показали остатки, то в ответ услышал нечто невразумительное. Они повторяли, что все товары проданы, а он пытался доказать им, что они ошибаются. В конце концов, Пагано пришлось вдвойне заплатить толмачу, чтобы тот соблаговолил оторваться от еды и перевел слова торговцев. Катерина принялась его расспрашивать, но муж сперва ничего не ответил ей, а затем проронил:

― Ушам своим не верю. Они говорят, что по договору должны продать весь свой товар трапезундским торговцам. Не нам и не венецианцам. Тем купцам, с которыми торгуют каждый год. Они говорят, что не могут разорвать эту договоренность, иначе их ждет большой штраф. Все товары, не закупленные во дворце, разойдутся по этим сделкам. По их словам, больше ничего на продажу не осталось.

Голос Пагано поднялся до крика. Катерина заметила, что стражник обернулся, и тронула мужа за плечо.

Она никак не могла понять, что его так взволновало. Раз генуэзцы закупили свой товар и отослали его другой дорогой, значит, Республика получит все, что ей нужно, и будет довольна. Конечно, хотелось бы увидеть жемчуг, ― но ведь Пагано еще может обратиться к перекупщикам. То же самое относилось и к красителям для компании Шаретти. Их придется покупать дороже, у посредников. Разумеется, это принесет куда меньший доход. Возможно, Дориа вообще почти ничего на этом не зарабатывает. Может статься даже, что не хватит и того серебра, которое он получил за привезенный в Трапезунд товар…

― Когда Николас прибыл сюда, он продал свой товар за серебро? ― поинтересовалась Катерина.

Муж ответил не сразу.

― Нет, ему пришлось соглашаться на обмен или принимать расписки.

― Тогда ты должен их заполучить, ― заявила она. ― Все документы должны были сохраниться. Кроме того, Пагано, ты можешь совершать закупки в кредит. Кредит компании Шаретти в банке Медичи…

― О чем ты так волнуешься? Оставь эти дела мне. Все можно решить.

Пагано улыбался, но голос его звучал напряженно.

― Жаль, что ты сам не догадался после Сумелы поехать в Эрзерум, ― заметила Катерина. ― Тогда ты мог бы и сам купить все необходимое на месте и привезти сюда.

Рывком обернувшись, он уставился на жену, а затем судорожно заозирался по сторонам.

― Асторре…

― Он расскажет нам о Николасе!

― Нет. Погоди.

Она услышала, как муж о чем-то расспрашивает толмача, и по мере того, как он выслушивал ответ, лицо Пагано приобретало все более довольное выражение.