— Хотите сделать со мной то, что делают теурги с жертвой перед тем, как убить ее на алтаре? Мне это не нравится, — призналась я. — Но я согласна.

Джаспер глянул на меня испытующе и встал.

— Хорошо. Идем наверх. Тебе следует лечь.

Мы поднялись по лестнице. В спальне было свежо, горел одинокий неяркий светильник, круглые стены затянула темнота, потемневшие стекла оконного витража рассыпали разноцветные искры. Едва уловимо и горько пахло смолой. Высокие старинные часы стучали тихо и грозно, словно вели последний отсчет.

Я покорно следовала указаниям Джаспера. Испытывая неловкость, расположилась на его высокой кровати полулежа, опираясь спиной о подушки. Ветви Ирминсула нависали узорчатым пологом, их тени оплели меня невесомой паутиной.

Кровать оказалась мягкой, ноги и спина гудели от бесконечных хождений по дому, и я с удовольствием позволила себе расслабиться и прикрыть глаза. Что за изнурительный день, и конца ему не видно!

— Не спать, Камилла! Соберись. Нас ждет интересный эксперимент.

— С удовольствием променяю его на горячий омлет с сыром, — пробормотала я.

— Близится время ужина, а беседы с одержимыми, решение запутанных загадок и спуски в подвалы здорово разжигают аппетит.

— Много времени это не отнимет. Приступим.

Я вздохнула и открыла глаза. Джаспер сел рядом, положил одну ладонь мне на шею и нащупал пульс, другой коснулся виска, и его горячие прикосновения заставили сердце биться быстрее. Джаспер почувствовал это и истолковал мое волнение по- своему:

— Не тревожься, Камилла. Никакой опасности нет. Небольшое путешествие за грань. Ты можешь испытать неприятные ощущения или даже боль, однако они будут существовать лишь в твоем воображении и исчезнут, как только ты это поймешь. Мы все боимся неизведанного, но наш долг изучить его, превратить в знакомое, привычное. Не противься ему, уступи, дай войти в сознание. Встреть его спокойно и уверенно. Я буду твоим проводником и твоим маяком. Почувствую, если тебе будет плохо или страшно, и тут же приду на помощь. Прошу, доверься. Посмотри мне в глаза.

Как наяву встало передо мной лицо несчастной Крессиды и прозвучал ее голос: «Не доверяй Джасперу, он захочет использовать тебя». Я отмахнулась от видения: слова эти были не более чем уловкой демона, занявшего ее тело.

— Я верю вам, Джаспер, — произнесла я.

Тихим, низким голосом, от которого мурашки побежали по коже, он произнес несколько фраз на староимперском. Его лицо изменилось, стало мрачным, глаза смотрели остро, зрачки сузились и налились красным.

Вот каким видели его в последний миг жертвы! Безжалостный теург, добросовестно выполняющий свою работу. Неприятная мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Я не боялась Джаспера, я любила его даже в этой пугающей ипостаси.

— Спи, — тихо произнес Джаспер и его воля моментально смяла мою собственную, как железный кулак.

Тело онемело и словно рухнуло в бесконечную бездну. Голову наполнили чуждые, странные образы и знания, охватить которые я не могла. На миг я увидела — не своими глазами, с разных точек — сумрачную комнату в башне и широкоплечего, темноволосого мужчину, который склонился над хрупкой девушкой на широкой кровати. Испытала нечеловеческое любопытство и попыталась дотянуться до сознания этой девушки. В тот же миг я почувствовала свое собственное тело самым болезненным образом — в вены хлынул поток безудержной энергии. Она кипела, переливалась, слепила! Я пыталась вдохнуть, и не могла, хотела закричать, но голоса не было.

Три главных страха любого человека: страх смерти, страх боли и страх безумия — ожили и заглянули в лицо. Мое человеческое тело умирало, и это было очень больно. Его жгла дикая сила, продиралась по жилам огненными змеями, рвалась наружу. Разум бился в агонии. Воспоминания затухли, чувства поблекли, их место заняли первобытные видения и переживания. Словно издалека я услышала свой всхлип.

Мой ужас был подобен тому, который испытывает утопающий, когда видит гигантский, неотвратимо приближающийся морской вал. Возникло чувство: сумей я укротить его, принять в себя, я обрету могущество океана, равному которому нет на земле. Но какому человеку под силу такое? И я принялась бороться, как утопающий пытается сражаться с морской стихией, зная, что это бесполезно, но подчиняясь одному инстинкту: жить.

Сердцебиение звучало, как дробь тысячи барабанов, и сквозь этот оглушительный грохот смутно донесся голос Джаспера, который повелительно произнес: «Вернись, Камилла!» Я потянулась к нему. Мускулы свело сильной судорогой, от отчаяния сжало сердце, но я из последних сил попыталась вырваться из объятий морока.

Через миг я обнаружила, что сижу на кровати с закрытыми глазами, вцепившись в плечи Джаспера и уткнувшись лицом ему в шею. Пульс стучал в висках болезненными ударами, вязкая слюна во рту была соленой, как от крови. Джаспер погладил меня по спине и прошептал что-то ободряющее. Мне не хотелось отпускать его, и я чувствовала, что и ему не хотелось отпускать меня. Его щека прижималась к моему виску, теплое дыхание ласкало кожу в вырезе воротника. Я успокоилась быстро. Страхи отступили, минуты текли. Наконец, открыла глаза, убрала руки и попыталась встать, но Джаспер не позволил — заставил опять откинуться на подушки. Поднялся и ушел в глубину комнаты. Звякнул графин. Джаспер принес стакан воды, протянул мне, сел рядом.

У меня все еще тряслись руки, и когда я пила, ледяные капли пролились, потекли по шее, за ворот платья, заставляя вздрагивать от холода и досады на собственную неловкость. Джаспер забрал опустевший стакан, без церемоний поставил его на пол, протянул руку и осторожно провел по моему подбородку и губам, вытирая остатки влаги.

Я невольно откинула голову и заглянула ему в лицо. Его глаза теперь казались глубокими, внимательными, наполненными бесконечной нежностью. В момент сверхъестественного озарения я прочла в них то, на что совсем недавно еще не смела надеяться. Прочла все его мысли и чувства, все то, что, как я поняла в один миг, он неустанно говорил мне последние недели. Говорил не словами — своими поступками, случайными прикосновениями, интонацией, с которой он произносил мое имя, взглядом, значение которого еще недавно оставалось для меня загадкой. Теперь загадка была решена.

Я замерла, пораженная открытием; в ушах зазвенело, кипящее счастье разлилось в груди и пьянило, как будто вместо воды Джаспер подал мне минуту назад крепкое игристое вино.

Он смотрел спокойно и твердо, словно догадываясь о том, что я узнала, и позволяя узнать больше. Неяркий свет вырезал его лицо из темноты, как маску, и я рассматривала его, вбирая детали: бьющуюся жилку на виске, легкую тень дневной щетины на скулах, изгиб жестких губ, которые оказались лишь в паре дюймов от моих — стоит лишь немного податься вперед, и я коснусь их своими.

Наконец, его веки дрогнули и Джаспер произнес охрипшим голосом:

— Ты неплохо справилась.

Я удержала вздох и помотала головой.