Возможно, похитителей было двое. Возможно, Оли был одним из них. А может быть, и нет. Возможно, в деле был замешан Пол, но каким образом и зачем? Возможно, Альберт Флетчер мог быть подозреваемым. Но он мог быть просто безумным. Был ли он знаком с Оли или его сообщником был кто-то, кого они даже не рассматривали? Да был ли вообще сообщник?

Коренастый сержант из миннеаполисской команды K-9 направил свою немецкую овчарку в заросли камыша. Вскоре собака выскочила на берег, не отрывая носа от снега и виляя хвостом. Полицейские в форме освобождали ей дорогу, отгоняя в сторону добровольцев. У Митча бешено заколотилось сердце. Неужели собака взяла след? Она понеслась на юг, в сторону от строений, вдоль трассы для снегоходов, вверх на Милл-роуд, которая пролегала с востока на запад из города в сельскую местность. Там собака остановилась и принялась кружить на месте, поглядывая то в сторону города, то на поле за дорогой, где стояли ряды неубранных пепельно-серых стеблей кукурузы, напоминая о дождливой осени и таком же начале зимы.

След пропал. Как и все прежние искры надежды, что они получали, эта улетучилась тоже. Митч включил передачу и направился к дому Альберта Флетчера, который находился менее чем в полумиле от залива.

При дневном свете дом Флетчера выглядел как скучная, в полтора этажа коробка, окрашенная в мрачный оттенок серого. Никаких напоминаний о рождественских праздниках, ничто не украшало двери, никаких ярких рисунков на окнах. Альберт, очевидно, воздержался от призыва вернуться к украшению домов во время рождественского поста, о чем Митч услышал в чрезмерно украшенной церкви Святого Элизиуса. Женская организация была «за», дьякон был «против». Митч не обратил на это большого внимания. Свои воскресные утра он провел вместе с дочерью и родителями жены в лютеранской церкви Креста Христова и, как протест против проповедей, производил в уме математические расчеты во время их чтения.

Холт позвонил в дверь и замер в ожидании звука шагов. Однако за дверью было по-прежнему тихо. Ни лучика света не пробивалось через плотно задернутые на окнах занавески. Он позвонил еще раз и попрыгал на месте в надежде немного согреться. Теплые наушники сжимали голову, как тиски, но капюшон парки без них не слишком хорошо согревал ее.

Никто не подошел к двери. Без сомнения, Альберт был единственным жильцом в доме. Миссис Флетчер умерла, и дьякон не заводил романтических связей. Несмотря на то что он сделал успешную карьеру в качестве контролера в «Сырах Бакленда» и, вероятно, был довольно состоятельным человеком, женщины, видимо, не спешили подцепить его.

Непонятная смерть Дорис, возможно, имела к этому отношение, пришло на ум Митчу, когда он шел по аккуратно расчищенной дорожке к гаражу. Но насколько ему было известно, никто ни в чем не подозревал Альберта во время болезни жены и последующей ее смерти.

Гараж был безукоризненно чистым — по крайней мере, та часть, которую он смог увидеть через окно. Двери заперты. Единственный автомобиль стоял под запыленным брезентом. Казалось, брезент не сдвигали с места и даже не касались его не один год. Садовый инвентарь аккуратно выстроился в линию вдоль стены. Перфорированная плита над верстаком была заполнена множеством различных инструментов, отверток, молотков.

Сжимая в карманах куртки пакетики химического обогревателя рук, Митч обогнул дом и направился к подвальному окну на торцевой стене.

Его вспыльчивость вновь дала о себе знать, когда он вспомнил, насколько Меган была близка к возможности попасться, когда шпионила здесь в прошлую ночь. Что, если Флетчер безумен? Что было бы, если б он застал ее там одну?

Митч посмотрел на фундамент дома, на толстые пластиковые щиты, закрывающие подвальные окна.

Скобы крепления были заменены.

В церкви Митч застал отца Тома, стоящего на коленях с двумя дюжинами женщин. Они нараспев произносили молитвы, перебирая четки. Многочисленные лампады мерцали на стене и насыщали воздух густым ароматом ванили и тающего воска. Рядом были развешаны самодельные плакаты из тонкой бумаги, где цветными маркерами ученики класса катехизиса аккуратно написали: «Иисус, пожалуйста, спаси и сохрани Джоша. Господи, пожалуйста, верни Джоша домой». Цветными мелками нарисованы ангелы, дети и полицейские.

Все устремили взгляды на Митча, когда он возник у скамьи священника. Они смотрели на него в ожидании каких-нибудь новостей, которых он, к сожалению, не мог сообщить. Отец Том поднялся с колен и подошел к краю скамьи. Регент монотонно дотянул молитву до конца.

…Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою…

— Есть какие-нибудь новости? — тихо спросил отец Том напряженным, словно натянутая проволока, голосом и резко выдохнул, когда Митч отрицательно покачал головой.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Давайте пройдем в мой кабинет.

Отец Том шел впереди. Он торопливо преклонил колена у алтаря, прежде чем двигаться дальше. В офисе он жестом пригласил Митча сесть на стул и закрыл дверь. Его вид с пасторским тугим воротничком выше выреза черного свитера так приличествовал духовному лицу, как редко на памяти Митча. Следы расчески наводили на мысль, что отец даже предпринял попытку заставить свои непослушные волосы повиноваться, но песочного цвета завитки вызывающе торчали на макушке, точно пшеничная стерня. Папа римский пристально смотрел на него сверху вниз с написанной маслом картины, висевшей на стене за его спиной. Взгляд папы был скорее скептичен, чем доброжелателен, как если бы пасторский воротник не одурачил его ни в малейшей степени.

— По какому случаю? — съехидничал Митч, указывая на его горло. — Епископ приезжает в город?

Том Маккой робко взглянул на него.

— Одно из тех небольших соглашений, что мы заключаем с Богом. Я постараюсь быть лучше как священник, если Он вернет нам Джоша.

Митч почувствовал подоплеку в его словах, но не подал вида. Он знал отца Тома достаточно хорошо по совместной игре в гольф, но недостаточно хорошо, чтобы выступать духовником человеку, стоящему недосягаемо выше на духовной лестнице.

— К сожалению всех заинтересованных сторон, я не думаю, что Бог похитил его, — сказал Митч. — Как чувствовала себя Ханна, когда вы уезжали вчера вечером?

Священник хмуро посмотрел на свое игровое устройство «Гейм-бой».

— Она делает все, что может. Но она чувствует себя беспомощной, и это — незнакомая для нее территория.

— Пол точно не помогает.

Том крепко сжал зубы.

— Нет. Он ей не помощник, — сказал он, немного помолчав. Медленно вздохнув, поднял голову и задержал пристальный взгляд на левом плече Митча. — Я предложил ей связаться с одним из новостных журналов по их просьбе об интервью. Я думаю, ей станет легче, если она сможет представить свою историю так, чтобы та принесла пользу другим матерям, помогла предотвратить такого вида истории с кем-то еще. Роль помогать другим ей хорошо знакома.

— Возможно, — пробормотал Митч, размышляя о своей собственной роли защитника и бегстве от нее после личного кризиса.