Прохор переключил канал.

Немцы осчастливили зрителей программой «Sperm Race»[25], в которой половые клетки двенадцати участников состязались в скорости, а телекамеру заменили в решающий момент на электронный микроскоп. Призом для победителя стал автомобиль «Порше».

Следующая программа была создана в Голландии и называлась «Spuiten and Slikken», в очень мягком варианте перевода звучащая как «Испытай наслаждение и проглоти». Вся программа состояла из натурального секса и употребления наркотиков.

Прохору стало окончательно противно, и он выключил канал.

Саблин открыл глаза.

— Порно смотришь?

— Случайно попал. Полный бред! Везде порок, грязь, секс, дрянь, и при этом рейтинги передач просто зашкаливают!

— Это же гнилой Запад.

— А у нас не то же самое? Со всех каналов льётся всё та же грязь, насилие, блядство, светлых передач всё меньше, что достаётся детям? Да та же грязь!

— Тебе бы в ювенальной юстиции работать.

— А ювенальная юстиция не развращает детей, поддерживая в них комплексы вседозволенности и ультраправые догмы демократии? Сколько процессов уже прошло в этой области отношений? Сколько детей отобрали у семей? Семьи рушатся одна за другой.

— Это ты к чему? Боишься, что ваши с Юстиной дети тоже когда-нибудь вас засудят, если вы их не накормите вовремя?

— До наших детей дожить надо, но проблема растёт, скоро в мире вообще не останется института семьи, ячейки общества, образуется инертная размножающаяся биомасса.

— Об этом и ДД говорил. Кстати, Юсте расскажем о нашем опыте?

— Обязательно, она должна знать всё. Прилетим, обсудим планы и начнём тренироваться.

— Где?

— Дома, где же ещё.

— Я бы предложил уехать в какую-нибудь деревеньку, подальше от любопытных глаз, чтобы нас никто не увидел.

— Можно к Петяне в Клирово.

— Нет, там слишком много свидетелей, разговоры пойдут.

— Хорошо, поищем.

— И ещё момент: ДД не зря наоставлял в других числомирах эргионы, нам они тоже могут понадобиться.

— Хорошая идея, обязательно сделаем. ДД говорил, что можно научиться внедряться в других людей, в животных и даже в неживые предметы.

— Для этого надо обладать сверхконцентрацией воли.

— Давай попробуем.

— А если застрянем в каком-нибудь стуле? Или в футбольном мяче? Нет, тренироваться надо под наблюдением опытного формонавта. ДД вернётся, попросим помочь.

Саблин замолчал.

Прохор посмотрел ещё пару минут, как в экране очередные участники шоу «Все вместе» перетаскивают в зубах гигантских тараканов, мокриц и скорпионов — от участника к участнику, передавая насекомых через специальные окошки, и выключил ТВ. В сознании таяли горечь и сожаление, что обыватели увлекаются такими грязными в моральном и этическом плане играми, которые для них выдумывают специальные команды творцов «грязного удовольствия», служащих Мировому Правительству и ещё дальше — Владыкам Бездн.

В Москву прилетели в одиннадцать часов утра.

Саблин ещё из Новой Зеландии сделал звонок другу, и возле шереметьевского терминала «D» путешественников ждал чёрный «Мерседес» с флажком на капоте. Машина принадлежала депутату Суздальской Думы Пашичу, а Пашич ходил к Саблину тренироваться и никогда не отказывался помочь.

В начале второго Саблин завёз Прохора домой и пообещал навестить вечером.

— Решу проблему места тренировочного лагеря, и завтра же махнём в деревню, всё равно впереди суббота-воскресенье, и на работу идти не надо.

— Давай, — без энтузиазма ответил уставший за время перелёта Прохор.

Юстины дома не оказалось. Зря не позвонил, расстроился он, представляя, как целует её в губы.

Однако едва он разделся и начал распаковывать вещи, зазвонил мобильный.

— Ты где? — раздался в наушнике строгий голос подруги.

— Дома, не хотел тебя беспокоить.

— Я так и знала, что ты себе это позволишь. Мойся с дороги, буду минут через сорок.

Прохор разулыбался, начал стаскивать с себя брюки, нащупал в кармане эргион. Достал, полюбовался, зажал пальцами. ДД уверял, что можно будет обходиться и без демонстрации самого инфобиотона, удерживая его в памяти, но начинать надо было с простого, и усложнять задачу он не стал.

Поискал глазами ближайший домашний предмет, который было не жалко трансформировать, остановил взгляд на пустом флаконе из-под крема для лица, стоявшем на полке в душевой, направил эргион на него.

— Кх!

Флакон пронзила струя нагретого воздуха, и он превратился в простой прозрачный цилиндрик, напоминавший узкий стакан.

— Ага, — сказал Прохор с облегчением. — Это левый конец спектра. Дальше, наверно, будут куб и тетраэдр. А правее?

Новое струение обняло бывший флакон, и он послушно изменил форму, превращаясь в прозрачное многогранное яйцо с дырочкой на узком торце.

Прохор хмыкнул, разглядывая своё творение, посчитал грани: их оказалось двенадцать.

— Простой додекаэдр. Что дальше?

Следующий формовыстрел вынес яйцо в совсем уж невероятную конструкцию, напоминавшую сросток песочных часов. Граней у неё было уже двадцать восемь.

— А это что за чудо? — почесал затылок Прохор, пытаясь вспомнить название многогранника. — Что-то близкое к большому икосододекаэдру… какой-то эйлерид. Красивый какой! Такие друзьям дарить можно.

Под окном послышался клаксон автомобиля, Прохор опомнился и влез под душ.

Юстина вошла в гостиную, когда он вытирал мокрые волосы полотенцем.

Несколько мгновений она рассматривала путешественника, сведя брови, будто не видела несколько лет и теперь сравнивала, тот ли это человек.

Прохор невольно встал по стойке «смирно».

— Прибыл из увольнения, мой генерал! Происшествий и противоправных действий не случилось.

По губам девушки проскользнула улыбка, она обняла вернувшегося из похода математика, чмокнула в щёку.

— Почему всё-таки не позвонил?

— Да я… это…

— В другой раз не отпущу. — Юстина стремительно прошествовала в ванную, послышался плеск воды.

Он поставил эргион на стол, сел на диван.

Юстина вышла в домашнем халате, смыв с губ помаду, но не потеряв при этом ни грана естественной прелести.

— Ел?

— Ждал тебя.

— Сейчас всё приготовлю. — Она двинулась на кухню.