Немецкие консультанты внедрялись по всей административно-командной пирамиде армии, начиная с самого верха. С января 1914 г. Энвер-паша возглавил и Военное министерство, и Генеральный штаб турецкой армии. Весной 1914 г. О. Лиман, и без того обладавший колоссальным влиянием, перевел полковника Фридриха Бронсарта фон Шеллендорфа из германского атташата на должность первого помощника начальника Генерального штаба турецкой армии93. В это же время была налажена радиосвязь миссии О. Лимана с Большим Генеральным штабом, для чего использовались мощная радиостанция торгового парохода «Корковадо», успевшего бежать перед началом войны из Батума и прибывшего в Константинополь. Оперативность связи обеспечивалась тем, что транспорт стал на якорь напротив германского посольства в Терапии94. Успехи работы немецких военных были действительно велики. С другой стороны, младотурки также старались сделать выводы из допущенных ими ошибок и проигранных войн. По временному закону о воинской обязанности от 12 мая 1914 г. военнообязанными считались все подданные Османской империи в возрасте от 20 до 45 лет, но до февраля 1915 г. его действие не распространялось на немусульман, которые платили особый налог95.

«Турецкий пехотинец, – отмечал воевавший с турками в Месопотамии британский генерал, – является сейчас лучшим бойцом, чем он был во время Русско-турецкой войны 1877–1978 гг., когда его, как правило, плохо вели в бой ненадежные офицеры, игнорировавшие малейшие обязанности ротных и батальонных командиров. Офицеры сейчас лучше образованы, и все они окончили военные школы, в то время как командный состав 1877 г. был вычищен. Немаловажно и то, что значительный процент германских офицеров служил в Месопотамии (и не только там. – А. О.), поддерживая турецкого офицера на должном уровне. Война с Болгарией, во время которой пехота вела себя так плохо, привела Европу к неверному выводу о боевой силе турка. Каждый человек в Турции, каждый турецкий офицер сразу же скажет вам, что причина поражения в войне с болгарами лежит в тупом игнорировании религиозного элемента партией младотурок, в которую принуждены были вступать турецкие генералы, и в том, что без религиозного «вдохновения» анатолийский солдат, этот цвет турецкой армии, не будет сражаться»96.

Этот солдат был неприхотлив, вынослив, безынициативен и жесток. Обзор «Русского инвалида» характеризовал его следующим образом: «По натуре – незлобивые, добродушные, скотоподобные твари, лишенные элементарнейших правил человеческой культуры»97. Религиозной составляющей турецкой армии на этот раз было уделено достаточно внимания, хорошо поработали и германские инструкторы. Но велика была и технологическая, и интеллектуальная зависимость от оригинала турецких военных реформ. После их проведения турецкая армия, по-прежнему состоявшая из постоянной (низам), резервной (ихтият), территориальной (мустафиз) и иррегулярной кавалерии, имела по боевому расписанию 1151 батальон, 399 эскадронов и 1602 орудия, из которых низам – 337 батальонов и 211 эскадронов.

Система организованного резерва 1-го и 2-го класса (редиф), введенная в 1886 г., была отменена в 1913 г. По оценкам турецкого Генерального штаба, общая мобилизационная возможность османской армии равнялась 2 млн человек, половина из которых могла быть немедленно призвана под знамена. Это позволило бы сформировать полевую армию в 460 тыс. рядовых, 14 500 офицеров и 160 тыс. животных, не считая приблизительно 42 тыс. жандармов и пограничников, которые при мобилизации переходили в распоряжение Военного министерства98. Боеспособность низама и иррегулярных частей была низкой. При их обучении в ходе мобилизации турки старались максимально использовать выпускников из унтер-офицерских школ в Константинополе и Дамаске, где преподавали германские инструкторы99.

Наиболее сильные части традиционно собирались в европейской части Турции, следовательно, под командованием Лимана-паши. Состояние турецкого флота к моменту прибытия «Гебена» и «Бреслау» было также плачевным: с 1877 г. он не появлялся в Черном море, за исключением 1912 г., когда турецкая эскадра обстреливала Варну и позиции болгар у Чаталджи. От Варны турецкие корабли были отогнаны болгарскими миноносцами, весьма неудачной для турок была и попытка выйти за Дарданеллы и встретиться в бою с греческим флотом, который заставил их корабли скрыться за укреплениями Проливов. В строю находились только линейный корабль «Мессудие» и восемь миноносцев. Остальные суда стояли на ремонте по причине полной или частичной небоеспособности. Орудия главного калибра с «Мессудие» были сняты100. Занявший пост военно-морского министра в феврале 1914 г. Джемаль-паша обнаружил во флоте страшный застой и беспорядок: корабли не ремонтировались, экипажи невозможно было собрать даже для смотра на берегу. Командующий флотом отменил его под предлогом «сырой погоды»101. Неудивительно, что на все турецкие корабли были назначены германские офицеры и матросы.

Численность немецкой миссии на Босфоре значительно выросла, на ее содержание требовались все большие средства. Через территорию Румынии и Болгарии была привезена и значительная сумма в золоте – 5 млн марок, причиной посылки которой, кстати, был отказ турецких коммерсантов принимать германские ассигнации от адмирала В. Сушона102. Переброска военных специалистов и крупной партии золота не прошла незамеченной, русские военные и военно-морские агенты в Бухаресте и Софии своевременно известили об этом Ставку103. Интересно, что немцы должны были расплачиваться золотом даже тогда, когда они формально находились уже на турецкой службе. Деньги были размещены в константинопольском филиале «Дойче Банка» под охраной германской морской пехоты.

Готовность турок выступить на стороне центральных держав вовсе не была еще очевидной, 10 сентября гросс-адмирал А. фон Тирпиц записал в своем дневнике: «В Турции дело не продвигается вперед. Часть вины падает на тех, кто пугает турок по поводу Дарданелл, что мне совершенно непонятно. На Балканах ожидают крупного поражения австрийцев. Если это случится, мы можем оставить всякие надежды на этот уголок Европы и на ислам»104. Вскоре эти опасения развеялись. «В Константинополе были те, кто симпатизировал сближению с Антантой, но доминировало подозрение, – отмечал австрийский министр иностранных дел. – Все державы Антанты алчно смотрели на турецкую территорию, и Турция знала, чего будет стоить гарантия территориальной целостности, если она будет «спасена» Антантой. У нее уже был такого рода опыт в близком и далеком прошлом»105.

Младотурки готовились к войне. 6 (19) августа был реализован австрийский план, предложенный Францем-Иосифом Вильгельму II еще в начале июля 1914 г. – в этот день был подписан болгаро-турецкий договор о дружбе и союзе. София и Константинополь обязались уважать территориальную целостность друг друга (статья 1), в случае войны с одной или двумя балканскими державами оказывать военную помощь (статья 2), причем болгарское участие в наступательных действиях ставилось в зависимость от достижения соглашения с Румынией относительно ее нейтралитета (статья 5), а София могла самостоятельно выбрать момент для начала мобилизации (статья 6). Соглашение действовало до завершения европейской войны и демобилизации армий ее участников (статья 7)106.

Теперь младотурецкое правительство могло быть спокойно относительно своей европейской границы. Оно немедленно попыталось максимально использовать мирное еще состояние своей страны. 6 (19) августа министр финансов Турции Джавид-бей предложил М. Н. Гирсу вступить в переговоры, целью которых была бы отмена капитуляций. На следующий день такое же предложение было сделано французскому и английскому послам. Ни Россия, ни Англия, ни Франция не проявили интереса к этим планам, заявив о готовности гарантировать территориальную целостность Турции и максимум о возможности обсудить «переходные меры», то есть продлить действие капитуляций под другим названием107.