1968 г. в Праге, в Доме Чехословацкой армии, писателей Э. Гольдштюккера и Я. Прохазки. Это был митинг, на котором речь шла вовсе не о литературных делах. Выступавшие попытались дать свое обоснование происходивших в стране изменений. Они подвергли резкой критике весь путь развития ЧССР после февраля 1948 г., указав, что в результате изменений, происходящих весной 1968 г., в стране появляется совершенно новая социальная система — демократический социализм. Советский Союз оценивался Гольдштюккером как «классическая страна диктатуры»; волнения в Польше и события в Чехословакии, по его словам, объединяло одно — требование свободы.

Его дополнил Я. Прохазка. Он заявил, что кандидатура генерала И. Павела как министра внутренних дел неудачная, так как «он связан с минувшими неблаговидными делами». Комментируя самоубийство генерала Янко, одного из ответственных за политические процессы начала 50-х гг., писатель заявил, что тот «поступил как честный человек», и тут же неудачно пошутил: «Но я не рекомендую, чтобы перестрелялся весь Генеральный штаб»70.

Майские маневры

4 мая в Москву прибыли Дубчек, Черник, Смрковский и Биляк. С советской стороны во встрече участвовали Брежнев, Косыгин, Подгорный, Катушев и Русаков. На этой встрече будущие политические противники говорили Брежневу, что «внутриполитическое развитие Чехословакии выходит за пределы наших чисто внутренних дел и затрагивает братские страны, например СССР»71 Беседа продолжалась долго — более девяти часов. Вместе с тем эта встреча вызвала в Москве нескрываемое раздражение.

Информируя Политбюро, Брежнев на заседании 6 мая говорил: «Когда вспоминаешь все этапы наших отношений после первой беседы с т. Дубчеком, в частности моей беседы в Праге, и последующие беседы, то создается такое впечатление, что он намеренно говорит одно, а делает абсолютно другое, хотя и говорит он вихляя, неконкретно». Брежнев приводил в качестве примера заверения Дубчека сохранить кадры. Однако, по мнению Генерального секретаря ЦК КПСС, Первый секретарь ЦК КПЧ сменил все кадры снизу доверху. Дубчек «обезглавил партию». Брежнев исключительно резко высказался и в адрес «Программы действий». Период колебаний в оценке этого документа быстро завершился: «Мне кажется, мы едины в том, что это плохая программа, открывающая возможности для реставрации капитализма в Чехословакии, правда завуалированная разной фразеологией... Это выражение мелкобуржуазной стихии».

По словам Брежнева, Смрковский на этой встрече говорил немного. Основным в его выступлении было осуждение прежних репрессий. При тех спорах, которые возникли между чешской и советской сторонами, Смрковский произвел на Брежнева, видевшего его впервые, впечатление сильного, основательного человека. Однако никакой заботы и тревоги, по словам Брежнева, никаких позитивных предложений в выступлении Смрковского он не разглядел. Генсек ЦК КПСС дал невысокую оценку выступлению Черника, по его мнению — путаному, содержащему неподкрепленные обещания.

Выше всего Брежнев оценил позицию Биляка, у которого «чувствовалась действительно тревога за состояние дел, за развитие событий. Он, например, говорил, что события развиваются в гаком направлении, что это угрожает Коммунистической партии Чехословакии и социалистическим завоеваниям, что подняли голову все некоммунистические партии...».

Любопытен вывод Брежнева: «Сегодня на Военном совете мы рассмотрели вопросы, у нас обсуждались уже конкретные планы о наших практических мерах в связи со сложившейся обстановкой. Первым нашим шагом было: мы сообщили им предложение послать 20-25 наших маршалов и генералов во главе с маршалами Коневым и Москаленко на празднование Дня Победы... Мы также обсудили целый ряд других мер, о которых я скажу несколько позже».

Косыгин добавил к выступлению Брежнева новые жесткие детали. Он считал, что руководители КПЧ, готовя реабилитацию (это слово в протоколе заседания Политбюро поставлено в кавычки), «думают обыграть это, считая, что руки у Готвальда и Запотоцкого в крови и что они действовали вместе с Советским Союзом. На этом фоне они и думают организовать новую партию, собственно буржуазную партию, и буржуазные порядки».

По мнению Косыгина, просьбы чехословацкой стороны о займе 500 млн. руб. золотом носят но сути провокационный характер: «Они знают, что мы откажем в этом, что мы на таких условиях, как они предлагают, не дадим этого займа.— и они на этом тоже хотят сыграть».

Другой участник переговоров с советской стороны — Подгорный — сообщил о своих разговорах со Смрковским. Подгорный, в частности, спросил его: «Как же вы можете терпеть, ведь вы же знали, что возникают партии, эти "клубы"?» Смрковский ответил: «О "клубах" узнал неделю назад, а об оживлении партий узнал месяц назад». Подгорный также сказал о заверениях Смрковского в том, что будет наведен порядок, что Президиум возьмет в руки прессу. Вместе с тем Смрковский постоянно подчеркивал, что в Чехословакии имеется большая специфика, там существует много особенностей.

После этого обсуждения Брежнев внес свои предложения о необходимости провести на территории Чехословакии военные учения как способ оказать давление на чехословацкое руководство. Он отдавал себе отчет в том, что введение войск в ходе маневров вызовет протесты в буржуазной и чехословацкой прессе. «Ну что ж, не впервой,— говорил Брежнев.— Зато мы сохраним социалистическую Чехословакию, зато каждый подумает после этого, что шутить с нами нельзя».

Брежнев, указывая на так называемые здоровые силы, распределил их следующим образом: «Первый — Индра, второй — Кольдер, третий — Биляк, четвертый — Садовский, пятый — Черник».

Предложение Брежнева на Политбюро нашло полную поддержку. Министр иностранных дел А. А. Громыко, комментируя решение о сборе руководителей компартий в Москве, заявил, что «разгулялась контрреволюция, что в лучшем случае это вторая Румыния. А это уже полный развал Варшавского пакта». В ходе дальнейшего обсуждения уточнялись детали. Было решено командировать Шелеста на связь с Биляком; Мазуров призывал действовать без оглядки; Полянский предупреждал, что в случае отстранения Дубчека на Пленуме ЦК КПЧ положение только ухудшится. Он считал, что необходимо также вводить войска других стран Варшавского Договора. Шелепин соглашался, что необходимо вводить войска Варшавского Договора; в связи с этим необходимо вызвать в Москву первых секретарей и глав правительств соцстран; учения, по его мнению, необходимо начинать как можно быстрее72

8 мая в Москве прошла встреча руководящих работников БКП, ВСРП, КПСС, ПОРП, СЕПГ. 13 мая в ЦК была подана записка министра обороны маршала А. А. Гречко и командующего Объединенными вооруженными силами Варшавского Договора И. И. Ркуб некого о подготовке к пребыванию военной делегации в ЧССР. Мероприятия, намеченные на заседании Политбю ачинали реа- лизовываться.

16 мая на Политбюро вновь возник вопрос о Чехословакии — на этот раз в связи с предстоявшим визитом в Прагу А. Н. Косыгина. В центре внимания оказался на первый взгляд протокольный вопрос — должен