Прагу Дубчеку и, вернувшись, сообщил его участникам о только что состоявшемся разговоре. Дубчек уверял, что «у нас ни в Праге, ни в стране не будет никаких событий, что вот плоховато в Польше, им бы нужно помочь. ...Мы справимся с событиями, которые у нас происходят».

Брежнев проинформировал Дубчека о готовившемся письме; они договорились о встрече между Кадаром и Дубчеком (Кадару в течение всего 1968 г. отводилась роль постоянного связного между ЦК КПСС и ЦК КПЧ, не отраженная, кажется, в литературе). Была также достигнута договоренность о встрече между лидерами КПСС и КПЧ.

Однако ситуация продолжала быстро ухудшаться. Вскоре после массового митинга, участники которого требовали ухода Новотного с поста президента, он подал заявление об отставке. Новотный хотел выступить по телевидению. Его выступление было уже подготовлено. В нем Новотный отказывался от активной политической деятельности. Однако он высказал беспокойство интенсификацией крайних политических взглядов. В тексте Новотного содержалась полемика со Смрковским. Он резко отметал обвинения Смрковского в том, что в декабре или январе на защиту Новотного должны были выступить органы безопасности66 Однако выступление Новотного не выпустили в эфир.

20 марта в Москву передали разговор с Биляком. Он утверждал, что «центральное руководство положением в партии и стране не владеет... группа Новотного тянет влево, группа Смрковского — вправо, и тов. Дубчеку приходится буквально "драться" за каждый пункт того или иного решения. Словацкие коммунисты, как и все трудящиеся, требуют создания федеративной ЧССР». Биляк информировал, что на пост президента выдвигались Л. Свобода, И. Смрковский и «окруженный ореолом героя и мученика» Г. Гусак67

В Москве уход А. Новотного с поста президента, отставки людей, которые считались сторонниками просоветской ориентации, вызвали раздражение и новые опасения. Выступления участников заседания Политбюро ЦК 21 марта 1968 г. отличались прежде не свойственной им резкостью. На этом заседании началась выработка конкретных мер по противодействию чехословацким реформам. Брежнев, открывший заседание, подробно рассказал об отношениях между Политбюро ЦК КПСС и ЦК КПЧ зимой и весной 1968 г. Этот своеобразный экскурс в историю должен был свидетельствовать о быстром ухудшении положения в Чехословакии, утрате ЦК КПЧ контроля за положением в стране. Брежнев привел многочисленные факты контактов с Дубчеком, его постоянные заверения, что «у них все спокойно, что события не выйдут на улицу», од i, по мнению Брежнева, «митинги, собрания, активы и т. д.— многие из них нисят направленность антисоветскую. Все больше проглядывается, что направляет эти события не ЦК КПЧ, а Смрковские, Шики и другие обиженные люди. Видно, они твердо решили или, во всяком случае, предрешили окончательно об освобождении тт. Новотного, Ленарта, Ломского и некоторых хороших и искренних друзей Советского Союза». Брежнев проинформировал, что Дубчек просил его лично и через посла Червоненко, чтобы письмо, подготовленное в Политбюро ЦК КПСС на предыдущем заседании, не направлялось в ЦК КПЧ, так как оно могло ухудшить личное положение Дубчека. Брежнев согласился с этим и задержал отправку письма.

Этот своего рода отчет Брежнева о его действиях по отношению к Чехословакии похож на попытку оправдаться перед Политбюро за такое развитие событий.

По словам Брежнева, ситуация в Чехословакии сильно тревожила лидеров ряда социалистических стран. «В Софии и уже после к нам обращались тт. Живков. Гомулка, Кадар с просьбой о том, чтобы КПСС приняла какие-то меры к урегулированию положения в Чехословакии, но они не высказали, какие именно меры. За последние дни мы вели ежедневные переговоры». В результате договорились встретиться в Дрездене с чешским руководством. На этой встрече кроме делегаций от ЦК КПСС и КПЧ должны были быть представители ГДР, Польши и Венгрии. По настоянию Живкова и советского руководства в Дрезден должна была прибыть и болгарская делегация.

По мнению Брежнева, положение в Чехословакии было настолько сложным, что его необходимо было обсудить на специальном Пленуме ЦК. Для этого он предложил отказаться от проведения очередного пленума по сельскому хозяйству, провести его позднее, а в апреле подробно проанализировать ситуацию в Чехословакии и те ее уроки, которые касались КПСС и Советского Союза. «После октябрьского Пленума ЦК КПСС мы провели большую работу как в области политики, так и в области экономики. Но есть у нас, как во всех больших делах, факты и явления, которые нас не могут не беспокоить и не могут не настораживать. Есть у нас еще разного рода брюзжащие люди, особенно среди интеллигенции, студенчества, причем это, как правило, относится не ко всему студенчеству, не ко всей интеллигенции, а к небольшой группе людей и к некоторым районам. Таких явлений нет, скажем, в Сибири, на Урале, в Донбассе, но они есть во Львове, есть в Москве и Ленинграде». Брежнев потребовал улучшить идеологическую работу, организовать пропагандистскую кампанию о событиях в Чехословакии и Польше.

При обсуждении участники заседания не скрывали своего раздражения.

Косыгин заявил: «...Он [Дубчек] очень разбросан, неуравновешен, на некоторые вещи он смотрит просто наивно. Например, ему задается вопрос, как у вас дела в армии? "В армии у нас все в порядке... так как большинство командиров дивизии — мои личные знакомые"

О КГБ вопрос — также полный порядок, отвечает он, а через несколько дней снимают председателя КГБ.

Задаешь ему вопрос: а на кого вы опираетесь в Президиуме сейчас? Отвечает: "Откровенно говоря, не знаю, на кого можно опереться" Отношение к т. Новотному, по-моему,'просто озлобленное. Для нас понятно сейчас, что нет, конечно, силы спасти Новотного... На мой взгляд, в Чехословакии готовится венгерский вариант, но они пока еще боятся осуществлять этот вариант». Косыгин был убежден, что «события в Польше выросли из чехословацких событий».

Двусмысленно прозвучала косыгинская оценка деятельности Брежнева: «Я считаю большой заслугой нашего Политбюро и лично т. Брежнева, что мы спокойно и вместе с тем уверенно, по-товарищески принципиально вели линию на то, чтобы отрегулировать в положительном плане все вопросы Чехословакии. Но, как видите, это не удалось сделать до конца».

Первый секретарь Компартии Украины П. Е. Шелест посетовал на отрицательное воздействие чехословацких событий на положение на Украине: «Несмотря на плохую информацию в нашей печати... все-таки разными путями расползаются среди народа, партии факты о событиях в Чехословакии...» Он приводил примеры конкретного и вредного, по его мнению, влияния КПЧ на партийные организации Украины. Вывод Шелеста: «Речь идет о судьбе социализма в одной из социалистических стран, о судьбе социалистического лагеря. Необходимо более активно использовать и изыскивать здоровые силы в Чехословакии. При этом должны побеспокоиться наши органы, и надо эту работу вести активнее. И по линии военной тоже надо принять меры».

Полянский прямо»