Вот и нынче посоветовала: пока не поймали того рогатого парня, на дело не ходи, поберегись, а то из-за него идет такая буча, словно вот-вот начнется война с демонами Хиалы.

Выйти все равно пришлось, есть-то хочется, а Гренте с ее ушибленными ребрами худо без лекарства.

Третьей в компании была Таль. Ларвезийская ведьма. Тоже конфискованная, тоже беглая. Она хотела во что бы то ни стало вызволить из тюрьмы свою мать, которую упекли по ложному обвинению. Если исключить это желание, понятное, но неосуществимое, она оказалась девчонкой с головой на плечах, без фанаберий.

Кемурт встретил ее на крыше. Таль подошла и попросилась в долю, а перед тем за ними следила. Двое амулетчиков наблюдение засекли, но так и не смогли застукать соглядатая, пока ведьма сама не объявилась.

Грента ее сразу невзлюбила: «Эта блеклая крыска хочет нас предать». Кемурт рассудил, что, если б и впрямь хотела, сразу бы сдала их зарубанам, не вступая в переговоры.

Как и он сам, Таль лазила по верхотуре с кошачьей ловкостью даже без «Кошколаза», в придачу у нее в запасе были ведьмовские приемы, для Кемурта и Гренты недоступные – во всяком случае, при тех амулетах, которые находились в их распоряжении. Полезная сообщница, и в случае нужды сумеет сама о себе позаботиться. С его согласия девчонка осталась с ними.

– Кем, я сегодня уйду по своим делам, ладно? Может, на весь день.

– Что у тебя за дела? – с подозрением поинтересовалась Грента.

Ведьма промолчала.

– Куда? – спросил вожак.

– Я знаю того парня, с которым мы подрались, мне надо с ним поговорить. Он тоже в бегах. Не беспокойся, не попадусь.

– Ладно, иди, только поосторожней.

– Хорошо.

Таль исчезла в чердачном окошке.

– И ты ей доверяешь? – фыркнула Грента.

Кемурт промолчал.

– Не мог сказать сразу и по-хорошему?

– Каюсь, мне было интересно, – произнес Эдмар виноватым тоном, хотя выражение лица у него было вовсе не покаянное. – Все еще сердишься?

– Уже нет.

Что ж врать-то, если злость прошла? В отличие от него, Зинта бесстыже притворяться не любила.

– Вот и хорошо. Прогуляемся?

Снаружи было жарко. Дом Эдмара стоял на отшибе, а на изрядном расстоянии от него, за розарием и за широкой дорогой, по которой проносились удивительные самоходные экипажи, виднелись другие дома: невысокие, в один-два этажа, под белыми, серыми или мозаичными куполами, на которых торчали вразброс флюгера и шпили. Кое-где среди них попадались постройки, напоминавшие изящные хрустальные флаконы, во много раз увеличенные. Мимо ходили пестро одетые люди, на крышах сидели птицы. Дальше в серебристо-сизой влажной дымке блестело море, усыпанное слепящими дневными звездами. На просторе маячили кораблики – одни парусные, другие хоть и без парусов, но все равно быстроходные, а по лазурному небу сновали экипажи вроде тех, что ездили посуху. Чужой мир, невероятный и сказочный.

Эдмар говорил, что магия здесь относительно редкое явление. И что с того, подумала Зинта, в этом мире и без нее чудес хватает!

– Пойдем туда?

– Не сейчас. Сегодня я занят, ухожу до вечера.

Дом Эдмара выглядел старым: одноэтажный, приземистый, с грубоватыми барельефами на шершавой каменной облицовке – обережный орнамент или просто для красоты? Крыша-купол местами поросла травой. Вокруг цвели розы: белые, винно-красные, бледно-розовые, чайные, а еще были голубые и фиолетовые, каких в Сонхи не увидишь.

– У нас не бывает роз такого цвета.

– Это кьямавы, местное растение. Розы сюда завезли с Земли – из мира, который в одной грозди с Сонхи. Люблю их. В прошлой жизни, на Лярне, специально выписывал и пытался разводить у себя на вилле, но там они, к моей великой грусти, не приживались. А с тех пор, как я узнал, что кое-кто из моих знакомых тоже к розам неравнодушен, моя любовь к ним и вовсе превратилась в обожание. Мы оба любим одни и те же цветы – и это в своем роде прочнейшая связь, невзирая на все остальное.

Зинта слушала с сочувственно-понимающим выражением на лице, однако про себя подумала: «О розах-то говоришь складно, а как чего учинишь на деле, вроде того зложительского разгрома в полицейской конторе, когда ты битый да радостный отсюда вернулся, те еще цветочки у тебя получаются…»

– Этот дом – местная старина, – свернул на другую тему Эдмар. – Красота, правда? Надо бы сделать ремонт, но я боюсь разрушить это очарование запущенности, сравнимое с вином столетней выдержки, этот неуловимый налет времени и невесомых, как паутинки, чужих впечатлений… Даже траву на крыше не стал трогать, пусть себе растет. Только дверь заменил. Прежнюю не раз вышибали, и она была разбита до безобразия. Новую сделали на заказ по моему эскизу. Надеюсь, никому не придет в голову ее высадить…

Входная дверь была похожа на двуцветную гравюру в янтарных тонах, заключенную в тяжеловесную каменную раму. Две медово-золотистые змеи танцуют на хвостах друг перед другом на сумеречно-коричневом фоне. Выразительно хищные, но с оттенком тягучей, как мед, печали.

Впрочем, долго их рассматривать Зинте не пришлось. Эдмар насмешливо-галантным жестом распахнул перед ней свою хваленую дверь.

– Прошу! Я вернусь вечером. Оставлю тебе телевизор, чтобы не заскучала. Местную речь ты поймешь – у тех, кто попал в чужой мир через правильно открытые Врата Перехода, проблем с этим не бывает.

– Я знаю, я читала книги достопочтенного Зибелдона о его путешествиях по мирам, – закивала Зинта. – Чтобы знать язык того мира, в который отправляешься, при переходе надо выполнить языковое заклинание, но ведь я то ли была кошкой, то ли спала, когда ты меня сюда перенес…

– Это заклинание подействует в любом случае. Смотри, вот телевизор, а это называется пульт – специальная штука, чтобы им управлять. Ты как будто смотришь представление, а если оно тебе наскучит или не понравится, можешь поменять на что-то другое. Нажимаешь сюда – и вот уже вместо истории о нарисованных зверушках тебе показывают драку в земном парламенте… Ну и пошлятина. Хоть бы уж для начала пристойно драться выучились! Политика – это такой фарс и такая прелесть… В прошлой жизни на Лярне я тоже одно время был политиком, но я хотя бы развлекался со вкусом, а у этих народных избранников никакого вкуса, одни амбиции – убогое зрелище.

– Лучше посмотрю про зверушек, – решила Зинта.

– Сама переключи. Вот так, правильно. А на эту оранжевую кнопку лучше не нажимай, вообще до нее не дотрагивайся.

– Постой, ты Врата Перехода можешь открыть когда угодно? У Зибелдона я читала, что это сложное колдовство, которое можно выполнять раз в несколько дней, не то маг надорвется.

– Так то Зибелдон, – фыркнул Эдмар. – Архимаг Ложи, этим все сказано. Я в состоянии открыть и закрыть Врата хоть десять раз за день.