– Мы оба знаем правду, Томас, – сказала она отважно и, как показалось Линли, немного жестоко. – Я не принадлежу к вашему миру. И никто лучше вас этого не знает.

– Но ведь это именно то, что лежит на дне этой пропасти, Дейдра. И именно сейчас… Правда состоит в том, что мы оба не знаем, хотим ли ее перепрыгнуть.

– Но ведь и причин для прыжка может быть сколько угодно… – сказала женщина. – Боже мой, боже мой, как же мне все это не нравится…

Томас физически ощущал ее страхи. Они присутствовали за столом так же реально, как и сама Дейдра. Их причина была совсем другой, нежели причина страхов, которые испытывал он, однако они были так же сильны, как и его. Линли хотел сказать ей это, но не стал. Время еще не пришло. Вместо этого он произнес:

– Дело в том, Дейдра, что я готов прыгнуть и один. Я хочу сказать, что вы мне дороги, и я буду счастлив, если вы переедете в Лондон, безотносительно к тому, как изменится моя жизнь, когда вы будете рядом, гораздо ближе, чем на расстоянии долгой поездки по трассе М4 в Бристоль. Хотите ли вы подойти к пропасти поближе?.. Вам решать, но это не обязательно.

Дейдра покачала головой. Ее глаза светились, и Томас не ведал, что бы это могло значить. Она пояснила это, чуть слышно произнеся:

– Вы очень хороший человек.

– Совсем нет. Я просто хочу сказать, что мы можем сами выбрать, кем будем в жизни друг для друга. Кем же?.. Нам не надо пытаться решить это прямо сейчас. А теперь, – вы уже обедали? Согласны пообедать со мной? Только не здесь – у меня есть некоторые сомнения по поводу местной кухни. Может быть, где-нибудь неподалеку?

– У меня в гостинице есть ресторан, – сказала Дейдра, тут же ужаснулась и поспешно добавила: – Томас, вы не должны думать, что я… Потому что я не…

– Конечно, нет. И именно поэтому мне так легко сказать вам, что вы мне нравитесь.

Барбара Хейверс сидела в постели и читала, когда Таймулла Ажар постучал в дверь. Он постучал так тихо, а книга так ее заинтересовала, что она не услышала его. В конце концов, Темпест Фитцпатрик и Престон Мерк вместе так страдали по поводу таинственного прошлого Престона и его убийственной неспособности действовать так, как подсказывала ему его всепоглощающая любовь к Темпест – хотя Барбара считала, что лучше бы им было вместе пострадать по поводу совсем примитивной и не героической фамилии Престона, – и ей еще было очень и очень далеко до того момента, когда, наконец, эта трагическая коллизия будет разрешена.

Если бы Ажар робко не позвал ее: «Барбара, вы не спите? Вы дома?» – Хейверс так и не заметила бы, что он приходил к ней в этот вечер. Однако, услышав его голос, она крикнула: «Ажар? Минуточку!» – и выпрыгнула из кровати. Лихорадочно огляделась, ища, что бы надеть. На ней была только ее ночная майка с выцветшей карикатурой на Кейта Ричардса[315]и надписью «Забудьте о его деньгах – хочу такое же телосложение». Барбара схватила свое мятое платье из шениллы, но заметила, когда завязывала пояс, что не постирала его после того, как на него шесть недель назад вылился говяжий суп-гуляш. Хейверс отбросила платье и вытащила из шкафа свой макинтош. Это должно подойти. Она застелила покрывалом подушки, сбитые простыни, любовные проблемы Темпест и Престона и пошла открывать.

Барбара ждала уже четыре дня, когда он появится. Каждый вечер, возвращаясь с работы, она первым делом проверяла, вернулся ли он из Италии. Каждое утро Хейверс докладывала инспектору Линли, что он еще не прилетел. Каждый день ей приходилось повторять, что ей необходимо переговорить с Ажаром наедине, обо всем, что она смогла узнать относительно похищения его младшего ребенка. Ответы Линли не отличались разнообразием: мне нужен ваш отчет, Барбара, и мне бы очень не хотелось узнать, что Ажар находится у себя дома, начиная уже с первого мая. Сержант взволнованно объясняла, что говорит правду. Слегка приподнятая аристократическая бровь инспектора говорила ей о том, насколько он этому верит.

Распахнув дверь, Барбара увидела Ажара, нерешительно стоявшего в темноте. Она зажгла лампочку над входом, но это не очень помогло, так как лампочка вспыхнула, как молния, и перегорела.

– Черт бы ее побрал, – выругалась Барбара. – Заходите же. Как вы? Как Хадия? Вы только что приехали?

Она отошла от двери, и Таймулла вошел в освещенную прихожую. «Он хорошо выглядит», – подумала Барбара. И, по-видимому, ощущает громадное облегчение. Она не стала задаваться вопросом, что было источником этого облегчения: безопасность дочери, отъезд из Италии без каких-либо подозрений относительно его участия в похищении или наличие плана увезти Хадию в другую страну, когда придет время. Пока Барбара отложила эти мысли. Еще не время, сказала она сама себе.

В руках у Ажара был пластиковый пакет, который он протянул ей, сказав при этом:

– Я привез вам кое-что из Италии. Это небольшой сувенир, чтобы поблагодарить вас за все, Барбара. Я у вас в неоплатном долгу.

Она взяла пакет и закрыла за ним дверь. Таймулла привез ей оливковое масло и бальзамический уксус. Хейверс не представляла, что можно делать с первым – может быть, жарить на нем как-нибудь по-средиземноморски? Второе, по-видимому, будет здорово употребить с чипсами.

– Спасибо, Ажар, – сказала она. – Ну же, садитесь. – И прошла в кухню, где поставила чайник.

Он посмотрел на ее кровать, на зажженную лампу и на чашку с «Овалтином»[316]рядом с лампой.

– Вы уже легли. Я так и думал, принимая во внимание, сколько сейчас времени. Но мне хотелось… Хотя, наверное, мне не надо было…

– Нет, надо, – возразила Барбара. – Я не спала. Читала.

Она надеялась, что Ажар не спросит, какую книгу. Потому что тогда придется соврать и назвать Пруста. Или «Архипелаг Гулаг». Вот это уж точно произведет впечатление. Она достала чай в пакетиках, сахарницу, из которой тайком убрала слипшиеся комки – следы использования мокрой ложки, – и кувшинчик с молоком. Взяла с полки чашки – и вдруг засуетилась, как хозяйка третьеразрядного пансионата, принимающая позднего гостя. Печенье «Яффа» на тарелке, две бумажные салфетки, две ложки, затем с «ой, простите» заменить одну, потому что она грязная… Барбара металась от стола на кухню и обратно, пока ей не осталось больше ничего, кроме как налить воду в чашки с пакетиками чая и начать разговор с этим мужчиной, которого она знала и одновременно не знала совсем.

Ажар следил за ней с серьезным видом, чувствуя, что сейчас что-то произойдет. Сначала он молчал, затем произнес:

– Наверное, инспектор Линли рассказал вам все с подробностями.

– Да, почти все, – ответила Барбара. – Я хотела было позвонить, чтобы узнать всякие мелочи, но потом подумала, что вы, должно быть, очень заняты. С Хадией. С Анжелиной и Лоренцо. Да и с полицейскими тоже. – Она следила за его лицом, когда произносила последние слова, но он был занят чаем – отжал пакетик, потом посмотрел вокруг, куда бы его положить. Барбара протянула ему пепельницу. Достала она и сигареты, предложила Ажару закурить, но он отказался. Самой ей тоже не хотелось.