К ужасу Барбары, голос ее дрогнул, и она почувствовала, как набухли глаза. Слезы были на подходе.

– Я не видел другого выхода, – сказал Ажар. – Вы должны понять, Барбара. Мне это показалось наименьшим из зол. И этот человек в Италии… У него были соответствующие инструкции. Сказать Хадии, что он отведет ее ко мне, назвать ее Khushi, чтобы она знала, что это правда, отвезти ее в безопасное место, где она не будет бояться. А когда он получит сигнал, – то отвезти ее в город или деревню, которую назову я, потому, что я сам буду в Италии и сам выберу это место, чтобы оно было безопасным; и оставить девочку недалеко от полицейского участка, адрес которого я тоже назову, потому что найду его заранее. В этом случае полиция немедленно вернет ее матери, но я тоже там буду. И, пройдя через все эти страдания и видя, как я сам страдаю, Анжелина не сможет еще раз лишить девочку ее отца, потому что Хадия увидит меня в Италии и захочет, чтобы ее папа вернулся в ее жизнь.

Барбара покачала головой.

– Нет. Всё не так. Вы могли добиться того же самого, просто появившись в один прекрасный день на пороге их фермы, или что там у них есть, и сказав: «Сюрприз, сюрприз! Я пришел за своей дочерью, которую ты украла». Если вы знали школу, то могли появиться в школе. В конце концов, могли сами появиться на рынке. Да вы могли сделать сотню разных вещей, а вместо этого…

– Вы не понимаете. Анжелина должна была почувствовать. А ни один из способов, которые вы предлагаете, не заставил бы ее почувствовать. Она должна была на собственной шкуре понять, что сделала со мной. Должна была почувствовать это в полной мере. Это было единственным способом. Вы должны понять это, Барбара. Вы же знаете Анжелину.

– Вы абсолютно все запутали. И вы должны понять именно это.

– Чего я не мог предвидеть, так это того, что этот итальянец наймет кого-то еще, чтобы привести план в исполнение. Я до сих пор не понимаю, почему он так поступил. Но он это сделал, и тот человек погиб, когда ехал за Хадией в Альпы. А ведь никто из нас не знал, где он прятал девочку. И только тогда я понял, как жестоко ошибся в своих планах. Но что мне оставалось делать? Если бы я сказал правду… вы можете себе представить, что устроила бы Анжелина, узнай она, что папа Хадии организовал ее похищение? Вы же не поверите, что она вдруг стала бы вести себя как человек, который понимает, как сильно я желаю возвращения дочери.

– Остались следы, Ажар, – сказала Барбара. Она, казалось, ничего больше не чувствовала, кроме того, что душа ее умерла. И, что еще хуже, не была уверена, что эта душа сможет когда-нибудь ожить. – Остались следы ваших контактов с Доути. А кто платил Ди Массимо? А тому, другому парню? Кто, черт возьми, платил ему? Вы же не можете надеяться, что вся эта так называемая операция прошла без всяких следов вашего участия? И когда итальянцы разберутся – а они разберутся, поверьте мне, – как вы тогда собираетесь общаться с Хадией из итальянской тюрьмы? И что будет чувствовать Анжелина, когда поймет, что за всем этим все время стояли вы? И какой долбаный суд в мире позволит вам совместную опеку, или регулярные встречи, или вообще хоть что-то, когда будет доказано, что вы организатор похищения?

– Мистер Доути рассказывал мне об одном человеке, – сказал пакистанец, – и о том, что он эксперт по компьютерам и по тем следам, которые в них остаются.

– Конечно, он рассказал, потому что этот гребаный Брайан Смайт действительно – и вы можете побиться об заклад на свою собственную голову – уничтожил все следы связи Доути с Ди Массимо, но не вашей связи с кем бы то ни было. А все остальное?.. А следы ваших контактов с этими ребятами?.. Что же вы себе думали? Что, когда Хадия вернется к своей мамочке, итальянские копы позволят всем расцеловаться, утереть слезки и прекратят всякое расследование? Вы не могли быть таким законченным дебилом, Ажар. Не заставляйте меня в это поверить, потому что…

И вдруг Барбара поняла. Она даже остановилась от неожиданности. Все разрозненные факты наконец сложились в единую картинку.

– Боже мой, Пакистан, – выдохнула она. – Вы с самого начала это планировали.

Таймулла ничего не сказал. Он наблюдал за ней. Барбара подумала, знала ли она когда-нибудь его настоящего. Между тем, каким Ажар был в ее глазах, и тем, каким он оказывался в действительности, была целая пропасть; и ей хотелось броситься сейчас в эту пустоту и забыть, какой же идиоткой она была все это время.

– Доути был прав, – сказала сержант. – Он нашел билеты, Ажар. Наверное, он вам об этом не рассказал. SO-12 тоже нашло их, если вам это интересно. Мусульманин покупает билеты в одну сторону, в Пакистан? Это все равно, что запалить шутиху в лондонской подземке в час пик. Сразу привлекает внимание. И вас начинают отсматривать. Вы об этом задумывались?

И все-таки Ажар ничего не говорил, только сильнее сжал челюсти. Он зафиксировал свой взгляд на ней, но, кроме челюстей, на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Вы хотите увезти ее туда, – продолжила Барбара. – Вы купили эти билеты в марте, потому что к тому времени ваш план похищения был полностью готов, правда? Вы уже тогда просчитали, когда и что почувствует Анжелина и что она сделает; и она ведь сделала именно это. Она примчалась в Лондон, вы вернулись с ней в Италию, и все шло по вашему плану, кроме одной маленькой автокатастрофы и одного мертвого человека, но, в конце концов, все закончилось хорошо – вы получили девочку назад. И у вас не было – у вас и сейчас нет, – никакого намерения делить дочку с Анжелиной. Ни при каких обстоятельствах. Вы собираетесь увезти ее в Пакистан, и там вы, черт вас возьми, исчезнете вместе с ней, потому что это ваш единственный шанс навсегда заполучить Хадию. А когда вы узнали, что Анжелина сошлась с другим, то захотели, чтобы Хадия навсегда осталась с вами. В Пакистане у вас семья. Только не говорите, что ее нет. А что касается работы… Для такого человека, как вы… Для человека с вашим образованием и опытом…

И опять ничего с его стороны. Ни перемены выражения лица, ни шевеления на стуле, ни шарканья ног под столом. Барбаре показалось, что на виске у него забилась жилка, но потом она подумала, что увидела это лишь постольку, поскольку ей очень хотелось увидеть хоть какую-нибудь реакцию с его стороны.

– Скажите мне, Ажар. Скажите мне, черт побери, всю правду об этих билетах в Пакистан. Потому что о них уже знает инспектор Линли. А он ведь знает и о ваших договоренностях с Анжелиной: что Хадия будет приезжать к вам на каникулы и что первые каникулы начинаются в июле.

Наконец Таймулла отвел взгляд. Он перевел его на крохотный камин и произнес только одно слово: «Да».

– Да – что?

– Именно это я и собирался сделать.

– И вы все еще собираетесь сделать это, не так ли? У вас есть билеты, а когда Хадия приедет к вам, у нее будет паспорт, потому что она поедет из Италии. И через несколько дней, убедив ее и всех остальных, что между вами и Анжелиной царит согласие, вы упорхнете. И ни за что на свете Анжелина не сможет получить девочку назад. Ни через годы, ни через десятилетия.