– Было много всего, что надо было обсудить, – сказал профессор. – Надеюсь, что теперь кошмары остались в прошлом.

– А что конкретно это значит?

Ажар помешал чай. Барбара заметила, что он положил себе сахар, но не стал наливать молоко. Себе она налила – и стала ждать его ответа. Почувствовала вдруг, что очень хочет есть. «Нервы», – подумала она.

– Конечно, Хадия не переедет ко мне насовсем, – объяснил Таймулла. – Но она будет приезжать. Я тоже могу навещать ее в Лукке, когда захочу. Просто надо заранее предупредить Анжелину. Мне кажется, что именно этот страх… страх потерять Хадию навсегда заставил Анжелину понять, что ребенку нужны оба родителя. Что ни один родитель никогда не сможет смириться с потерей своего ребенка. Думаю, что раньше она этого не понимала, Барбара.

– Ерунда. Она должна была это знать.

– Думаю, что вы ошибаетесь. Она хотела Хадию только для себя. Она хотела ее и ту жизнь, которую сейчас строит с Лоренцо. Она просто не знала, как этого достичь. В глубине души Анжелина не такая уж плохая женщина.

– Но она способна причинить зло, – заметила Барбара.

– Все мы, наверное, на это способны, – вздохнул Ажар.

Лучшего момента для начала она не дождется.

– И о чем же вы теперь договорились, Ажар? Вы и Анжелина?

– Пока – непрочный мир. Я думаю, что со временем у нас появится доверие друг к другу. В прошлом его было очень мало.

– Доверие, – отметила Хейверс. – Оно всегда очень важно в отношениях между людьми.

Пакистанец не ответил. Он смотрел на свой чай. Барбара позвала его. Когда их взгляды встретились, она попыталась хоть что-то прочитать в его темных глазах, хоть что-нибудь, что могло бы убедить ее, что она не была просто цинично использована им, когда все, что у нее было и есть, она поставила на карту. Но Барбара ничего не увидела. У Ажара были какие-то плоские глаза. Она попыталась убедить себя, что это эффект электрического освещения.

Она бросилась вперед:

– Дуэйн Доути был не тем человеком, который заслуживал доверия, Ажар. Думаю, что здесь есть и доля моей вины, потому что это я отвела вас к нему. Я его пробила, и казалось, с ним все в порядке. Думаю, что он вполне правильный сыщик – до тех пор, пока от него требуют действовать в рамках закона. Но когда нет… Когда его что-то искушает… Он хорошо себя защищает. Думаю, что вы об этом не догадывались, правда?

И все равно Ажар молчал. Он протянул руку и достал сигарету из ее пачки, и она увидела, что рука его подрагивает. Таймулла это тоже заметил. Посмотрев на нее, он загасил спичку. Пакистанец ждал. «Умно», – подумала сержант.

– Офис Доути набит аппаратурой, – сказала она. – И видео, и аудио. При его работе это совсем неплохо, если хорошенько подумать. И мне надо было об этом подумать. Или, может быть, вам. – Она зажгла сигарету. Ее руки тоже не были твердыми. – Поэтому каждая встреча с нами, или с вами, записана, задокументирована, проштампована, и бог знает что еще. Конечно, я не знаю, сколько раз вы встречались с ним один на один, потому что мне он продемонстрировал только две записи. Но, Ажар, двух вполне хватило.

Пакистанец побледнел настолько, насколько вообще может побледнеть человек с ореховым цветом лица.

– Я не знал, как… – почти неслышно произнес он, но не стал продолжать.

– Как что, Ажар? Как рассказать мне? Как вернуть Хадию? Или как я буду ощущать себя, когда увижу пленку, на которой вы, с нашим другом Дуэйном, рассуждаете, как можно похитить Хадию? Как что? Лучше расскажите мне все, потому что вы сидите в горячей воде, и она скоро превратится в кипяток – теперь, когда вы вернулись в Лондон.

– Я не знал, что мне делать, Барбара.

– С кем? С Хадией? С Анжелиной? С жизнью? С чем?

– В тот день в декабре, когда я позвонил вам. Вы еще были на Оксфорд-стрит. Вы помните, я позвонил вам, чтобы сказать, что Доути не смог найти никаких следов? – Он подождал, пока она кивнула, и продолжил: – Я тогда вам солгал. В тот день он сказал мне, что отследил, как она добралась до Италии с паспортом Батшебы. Документы Хадии они не меняли. Доути выяснил, что они приземлились в Пизе, а там их след затерялся.

– Почему вы ничего не сказали мне? Почему вы солгали?

– Он сказал, что мы, он и я, можем нанять итальянского детектива, если я захочу. Он сказал, что подобные услуги в Италии могут стоить довольно дорого. То есть расследование в том виде, в котором я хочу. Но если я хочу, чтобы он продолжал… Естественно, я этого хотел. Тогда он нанял этого пизанца, и тот, в конце концов, нашел их. Мистер Доути отчитался передо мной, где они были найдены этим итальянцем: Лукка, ферма в холмах, Лоренцо Мура, Анжелина, живущая в его доме, присутствие Хадии, название ее школы. Всё-всё. Могу только сказать, что этот итальянец был очень тщателен в своей работе. Тогда я спросил себя: что можно сделать с таким основательным человеком? Может ли он, подумал я, выяснить еще что-то? Как проходят их дни? Как они живут? И я попросил мистера Доути, чтобы он договорился с пизанцем о дальнейшем наблюдении. Мужчина согласился. Он составил отчет об их ежедневных занятиях. Рынки, на которые они ходили, магазины, которые посещали, их жизнь на ферме, продовольственный рынок рядом с Порта Элиза, уроки йоги Анжелины. То, как Хадия слушала музыку и наблюдала за аккордеонистом. Все это детектив разложил по полочкам. Он блестяще справился с заданием.

– Когда? – Горло Барбары пересохло, и она глотнула чая, чтобы снять напряжение. – Когда вы все это узнали? Все то, что вы сейчас мне рассказали?

– Все детали? В феврале. В конце месяца.

– И вы ничего мне не сказали? – Вместо этого он предоставил ей возможность агонизировать по поводу его состояния, его дочери, того, что же делать и как облегчить ситуацию для него, для ее друга. – Что же это за дружба такая?..

– Нет! – Ажар так резко затушил сигарету, что перевернул пепельницу вместе с пакетиками чая и окурками. Ни один из них не пошевелился, чтобы убрать со стола мусор, лежащий, как пепел после пожарища. – Вы не должны так думать. Вы не должны думать, что я мало ценил вас, потому что ничего не говорил. Я был уверен, что мое знание об Анжелине и о том, куда она уехала с моей дочерью, приведут к тому, что я навсегда потеряю Хадию. Вы должны это понять – у меня ведь нет никаких прав. Без тестов ДНК, которые Анжелина не позволила сделать. И без судебного разбирательства – а где оно могло состояться? Здесь? В Италии? А в суде Анжелина дралась бы, как тигрица. И Хадия должна была пройти через все это? Да как я мог так поступить со своей дочерью?

– И тогда вы… что, Ажар? Что вы, черт побери, сделали?

– Если запись существует и вы ее видели, то всё знаете.

– Вы спланировали ее похищение. Вы запланировали его на тот период, когда должны были быть в Берлине, и это дало вам абсолютное алиби. Вы знали, что Анжелина примчится сюда. Ну, а потом-то что, ради всего святого? Вы поехали в Италию и притворялись убитым горем отцом в поисках дочери, до тех пор, пока она не нашлась в богом забытой деревне с колоссальной психологической травмой…