— Горело тут где‑то три дня назад. Знатное пожарище было. Не меньше суток все полыхало.

— Здесь везде горело, – я хоть и не мог объять сферой восприятия весь город, но понимал, что в Турии должно быть еще множество таких костров.

— Тел на улицах нет, – заметила Лилия, заглянув за дом, в переулок. – Если бои и были, то только близ порта. Потом сюда загоняли жителей и сжигали. Вероятно, заживо.

— Молодец, девчонка, – хмыкнула наемница, поглядев на нее. – А похожа на нюню изнеженную.

Лилия недовольно фыркнула, одарив Керу недружелюбным взглядом.

— Почему именно сжигали? – спросил наемник, с опаской глядя по сторонам. – Не резали, как свиней, на улицах, а собирали кучами и жгли?

— Так быстрее, – предположил я. – И руки в крови марать не надо…

— Они иноверцы, – объяснила всезнающая дворянка. – А огонь очищает душу даже от неправильной веры.

— Эй, – неожиданно заметила наемница, – а где этот, костлявый? Тут же стоял. Вот только что оборачивалась.

— Убежал, – ответил я. Меня совершенно не беспокоила судьба тощего парнишки. И прикрывать его я не собирался. – Пока мы на корабли смотрели.

— Надо же, – снова хмыкнула Кера. – Вот точно люди говорят, у капитана Дрейка простые люди не плавают.

— Какие есть, такие и плавают, – недовольно отозвался я.

Кера поднялась, отряхнула руки от золы и подошла ко мне.

— Тогда нужно уходить. Подальше от города. Здесь наверняка оставили патрули. На случай, если враги объявятся. Нас немного, с патрульными лучше не встречаться. Вы пойдете с нами или как?

— А куда вы идете? – решил выяснить я.

— В дне пути отсюда стоит крепость. Быстро ее не возьмут. Задержится там армия. Если обойдем ее на безопасном расстоянии, через три дня будем в Аль–Манаке. Ну, вы как? Пойдете с нами или тут будете рыскать?

Я посмотрел на Лилию. Она взглядом дала мне понять, что в этой стране первый раз, что в географии ее не разбирается и вести нас не сможет. Герман явно не мог остаться в лагере церковников и при первой возможности сбежал. А направиться он должен был к ближайшему свободному городку.

— Пойдем вместе, – кивнул я. – Так разумнее.

— Хорошо, – наемница кивнула напарнику. Тот бросил какой‑то уголек, поднялся и перехватил поудобнее сумку. – Ищите колодец. Если вода будет чистой, запасемся как следует. В здешних краях пресная вода – редкость. Берегите ее.

— Вечно ты паникуешь без причины, Кера. – Наемник, широко зевнув, растянулся на берегу разлившегося озера, окруженного высокой, местами даже в человеческий рост, травой. – Мы пока колодец искали, чуть всех церковников не перепугали. Сама же видела, сколько их там было. А воды твоей, пресной, тут – хоть упейся! Эй, ты меня слышишь?

— Да кто же знал, что они поставят лагерь аккурат за городом, – отозвалась Кера, копаясь в сумке. – А насчет пресной воды я не шутила. Это здесь кругом зелено, а ближе к Аль–Манаку пойдет пустыня, вот там ты запоешь по–другому. Эй, Ривер, а у нас что, кроме воды вообще выпить больше нечего?

— Нечего, – не оборачиваясь, отозвался напарник. – Сама вылакала все на корабле!

— Да кто знал, что от города одно пожарище останется! – забрюзжала наемница. – Мы должны были успеть пополнить припасы в Турии. Там такой магазин хороший… был. Вино… Прямо не вино – а сахар!

— Ага, мы и торговца должны были успеть найти, да побогаче. И сбежать вместе с ним из города до того, как церковники что‑нибудь предпримут. Кстати, насчет выпивки… – Он приподнял голову, глянул на нас. – Эй, детишки, а вы чего там сели в сторонке, кого стесняетесь? Идите сюда. Может, у вас выпить есть чего? Да покрепче?

— Нет, – отозвался я, поднимаясь на ноги. – Спиртного не держим. Только вода.

Мне совсем не нравилось, что эти наемники называют нас «детишками». Конечно, определенное право у них на это было, оба явно уже разменяли третий десяток лет, а мне, самому старшему в нашей странной компании, было двадцать два. Либо просто хотелось считать, что мне двадцать два, поскольку мои самые яркие воспоминания принадлежали человеку именно этого возраста. Но все равно, безобидное прозвище «детишки» казалось мне постыдным и возмутительным.

А ведь они даже и не подозревали, что так называют того, кого другие величают повелителем зла.

Кусты справа зашевелились. Наемники подпрыгнули, схватились за оружие. Я не подал виду, что встревожен. Мне уже было известно, что опасности нет.

— Патрули на дорогах. Преследуют беглецов. – Раздвинув стебли, к нам вышел тот тощий парень, который убежал куда‑то в городе. – Нужно уходить. Быстрее.

— Эй, – стрельнула в него глазами Кера, – а ты откуда здесь появился?

Парень промолчал.

— И по какому праву ты здесь командуешь, костлявый? – поддержал напарницу Ривер. – Ты удрал куда‑то в городе, вот и бежал бы, куда собирался!

«Костлявый» сохранил удивительное спокойствие духа и был немногословен.

— Церковники и вы, – произнес он. – Ненавижу церковников. – И через мгновение добавил: – Крокодил.

Отреагировал я вовсе не на его слова. Я сам не сразу понял, что произошло. Это была личная инициатива Эфира, мой разум был отвлечен в то мгновение, я думал о нашем походе. А демон… вернее, странная сущность внутри меня, которую кроме как демоном и назвать‑то никак нельзя, видимо, привык, что я защищаю людей всегда, даже в том случае, если сам могу пострадать, поэтому действовал без промедления и одобрения, и метнулся к Риверу.

Несмотря на кажущуюся медлительность, когда дело касается охоты, крокодилы становятся невероятно быстры, молниеносным прыжком хватая добычу и унося ее на дно водоема. Я успел за мгновение до того, как челюсти сомкнулись на боку наемника, одним ударом отрубив хищной рептилии голову.

И только убирая меч в ножны, я опомнился и замер, удивившись происшедшему не меньше окружающих. Моя скорость и реакция заметно возросли со времени последнего поединка. За те пять дней, что мы плыли, Эфир еще больше изменил мой организм, желая сделать его максимально выносливым, устойчивым к той энергии, что бурлила внутри него. Я надеялся, что никто не успел заметить, как сильно моя реакция и скорость отличаются от нормальной, человеческой, и что те, кто все же заметил, не смогли этого понять.

Зрачки Керы стремительно расширились, рот раскрылся. Ривер, услышав шум за спиной и увидев неоднозначную реакцию напарницы, медленно повернул голову набок и посмотрел назад через плечо.

Приглушенно щелкнула гарда, и повисла напряженная тишина.

Риверу понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что случилось. Вероятно, из‑за того, что отрубленная голова лежала в траве под неудачным для него ракурсом, он не сразу заметил ее и не сразу понял, что это такое. А когда понял, подпрыгнул от страха.