— Хм… Значит, огонь очищает? – Я не смог удержаться, чтобы не подшутить над размечтавшейся девицей. – Тогда я вместо ручья буду в костре по утрам умываться!

— Ты что, рехнулся? – вспылила она. Видно, не поняла шутки. – Если предать тело огню, душа очистится и сразу же направится к богу!

— Ладно, ладно. Про огонь все понятно. Кто такие иноверцы?

— Это заблудшие люди. Те, кто сбился с истинного пути, кто поддался на уговоры лжепророков, заблудился в собственных сомнениях…

— А иноземцы тоже заблудились?

— Конечно, заблудились. Они в церкви не ходят, молитвы не читают, лжепророки у них в почете, на каждом углу разглагольствуют. Поэтому они запутались и потерялись.

— И за это их на костер? – добавил я.

— Нет, конечно! – нахмурилась она. – Я сама не знаю, почему дядя Гюнтер так поступает. Неужели скверна так прочно засела в сердцах этих людей…

— А как бы ты поступила?

— Я? Ну… – задумалась она. – Я бы построила в этих краях церковь. И объяснила бы все людям. Открыла бы им глаза, пустила бы свет в их сердца.

— Вот о чем я и говорю. «Кто не с нами – тот дурак».

— Почему ты так говоришь?

— Ты сейчас выразила одну из трех основных позиций отношения к иноверцам – жалость. Ты жалеешь их, словно каких‑то калек, прокаженных, неполноценных, может, даже сожалеешь, что нельзя взмахом волшебной палочки вдолбить им в голову веру…

— Но разве может человек спокойно жить, когда его душу окружает скверна? Я не жалею их, просто говорю, как просветляла бы иноземцев, если бы кто‑то попросил у меня помощи в этом деле.

— Вторая из распространенных позиций – безразличие. Плевать на них, на мысли, на поступки. На том свете всех рассудят. Самая, на мой взгляд, правильная позиция.

— Почему? – удивилась она.

— Тебе будет сложно понять, – пожал плечами я. – Но я считаю, что так лучше. И есть еще одна позиция, которой, очевидно, сейчас придерживается твой дядя – ненависть. Либо с нами, либо против нас. В такое отношение подчас может перерасти любое другое. Может, дядя Гюнтер, когда сошел с корабля, тоже хотел нести людям только доброе и светлое, но после того, как его послали куда подальше, вместе с его новым богом, не на шутку рассвирепел. Но от идеи не отказался и решил нести людям добро, как получится, даже через предание огню. Ты сама все хорошо видела.

Лилия приуныла.

— Дядя Гюнтер запрещал мне шутить о боге. Даже в самых добрых помыслах. Он говорил, что это первый шаг на пути грехопадения. А ты так часто упоминаешь его, и так легко, без трепета и опасения. Ты так хорошо знаешь его?

— Знаю? – фыркнул я. – Тоже мне, сказанула… Лучше расскажи, почему это ты с таким интересом слушаешь меня? Ведь я иноверец, вернее, банальный атеист, если тебе известно значение этого слова.

— Нет, ты не иноверец, – покачала головой она. – Ты знаешь о нашей вере больше, чем любой из проповедников. Столько правды! Ты мне столько уже всего рассказал! Ведь я все же поняла, кто ты на самом деле!

Последняя фраза Лилии немного шокировала меня.

— Что именно ты поняла? – переспросил я.

— То, что ты… – замялась она. Видно, решила ляпнуть такое, от чего земля может в одночасье перевернуться.

Неожиданно за нашими спинами что‑то со звоном грохнулось.

Я резко обернулся.

Ривер стоял, выронив тесак прямо на кучу разложенного под ногами оружия. Его руки заметно дрожали, а выражение лица было таким, будто бы он призрака увидел. А он действительно увидел, но не призрака, а глаза Берты. Девочка стояла, глядя на наемника, в компании мага, раскрасневшаяся и смущенная. Всего мгновение назад у нее на носу точно не было очков.

Магистр Лайрон проявлял неподдельный интерес к необычным глазам девочки, даже больший, чем к моей персоне. Этот интерес, как ни странно, меня радовал, ведь маг мог понять, как управлять ее силой, мог дать Берте надежду на нормальное будущее.

— Прошу прощения. – Он поклонился, то ли мне, то ли Риверу. – Я должен был это проверить…

— Проверяй свою магию в другом месте! – закричала на него Кера и подошла к напарнику. Между ними явно было кое‑что большее, чем просто дружба. – Да он же весь бледный! Того и гляди в обморок свалится. Все! Остаемся тут на ночевку!

Лилия спешно поднялась и убежала. Может, это было даже хорошо, что она не призналась, за кого же она меня приняла. Но я, кажется, и так знал это. Ее вера была все так же крепка, как и до встречи со мной, мои саркастические рассказы про рай, ад и бога не смогли изменить ее, а быть может, наоборот, сделали еще крепче. Изменилась только моя роль в ее вере.

В ту ночь люди спали спокойно. Как будто какая‑то неведомая всемогущая сила все же властвовала над нами, подарив несколько часов покоя и прохлады. Отдохнул даже я, хотя, кажется, уже во сне и не нуждался – бодрствовал пятые сутки, отвлекаясь только на непродолжительную дрему, своеобразную задумчивость, медитацию. Словно эта сила припасла нам нечто, от чего у нас должна была застыть в жилах кровь, что‑то, к чему нам следовало основательно подготовиться.

Форт мы увидели примерно в полдень, когда солнце светило так ярко, как будто собиралось сжечь нас живьем. По сравнению с исполинскими скалами, удивительного и пугающего красного цвета, окружающими его, он казался маленьким и жалким. Но если приглядеться, то даже с большого расстояния можно было узреть его величие. Огромные широкие ворота, арка которых могла пропустить рослого слона, стояли меж двух высоких башен с несколькими рядами узких окон для стрелков. Стены были длинными, высокими и, казалось, врастали прямо в красные скалы. Хоть султанаты и были мирной страной и не враждовали с соседями, военное дело они знали и конструировать защитные сооружения умели. Видимо, много упражнялись друг с другом.

— Ворота открыты, – заметил тощий паренек, так и не назвавший своего имени. Он предпочитал отзываться на прозвище Костлявый, но не желал представляться.

— Что это значит? – Его услышал Ривер. Подошел, поигрывая стилетом, к нам.

— Это значит, что крепость пала, – ответила за Костлявого Кера. – Армия церкви Дневы взяла форт быстрее чем за два дня и без помощи осадных орудий. Без магии явно не обошлось. И все равно слишком быстро. Они что, притащили сюда всю Керенорскую академию?

— Верно, – Костлявый был немногословен.

— Что? – выпучила глаза наемница. – Это правда?

— И ректора.

— Проклятие! – выругалась она. – Да тут же магами все кишмя кишит! Они, верно, и про нас уже знают. Как будем форт обходить? У тебя план есть, всезнайка?

— Тайный ход. В обход крепости.

— Ты знаешь, где он?