Эта «машина смерти» с каждой секундой приближалась к убегающей девушке, и я понял, что она нагонит беднягу раньше, чем я смогу подоспеть на помощь. Проклиная судьбу за то, что приходится рассчитывать на мою не самую высокую меткость, я встал поудобнее и прицелился. Девушка бежала прямо ко мне, и я не мог стрелять в тело птицы, рискуя попасть в человека. Оставалось целиться в огромную голову на длинной шее, возвышавшуюся над убегающей жертвой.

Удача улыбнулась мне, и пуля угодила в цель. Вместе со звуком выстрела кошмарная птица споткнулась, словно налетев на невидимую стену, взмахнула короткими, почти лишенными перьев крыльями, загребла переставшими держать ее вес ногами и рухнула в траву.

В тот же момент упала, как подстреленная, и девушка. Подбежав, я с удивлением обнаружил, что это Альтха, дочь Заала, целая и невредимая, смотрит на меня своими темными, загадочными глазами. Она очень запыхалась и к тому же была до смерти перепугана. Птице повезло куда меньше: удачно угодившая в череп пуля пробила его насквозь, выбив заодно и все мозги.

Снова посмотрев на Альтху, я спросил:

— Что ты делаешь за стенами города? Ты что, с ума сошла, — шатаешься черт знает где, да еще одна!

Она не ответила, но явно здорово испугалась. Постаравшись смягчить голос, я сел рядом с ней на траву и сказал:

— Странная ты девчонка, Альтха. Ты не такая, как другие женщины племени. Люди говорят, что ты волевая, упрямая и своенравная, причем иногда — безо всякой причины. Я не понимаю тебя. Ну зачем, скажи мне, так рисковать жизнью?

— Что ты теперь сделаешь? — вдруг спросила она.

— Как что? Отведу тебя обратно в город, конечно.

При этих словах ее лицо приняло выражение упрямого несогласия.

— Ну что ж, веди. Отец меня выпорет. Ну и пусть! А я снова убегу, а потом снова и снрва!

— Но зачем ты убегаешь? Куда ты рвешься? Здесь тебя рано или поздно просто сожрет какая-нибудь тварь. Вот и все.

— Ну и ладно! Значит, я хочу, чтобы меня сожрали.

— Тогда зачем же ты убегала от птицы?

— Инстинкт сохранения жизни, — многозначительно ответила она.

— Но почему ты хочешь умереть? — воскликнул я. — Ведь женщины племени котхов счастливы, а тебе живется не хуже, чем им.

Она отвернулась и обвела взглядом бескрайнюю равнину.

— Есть, пить и спать — это еще не все, — каким-то странным голосом сказала Альтха. — Это могут и животные.

Я рассеянно почесал в затылке. Я частенько слышал подобные речи на Земле, но здесь, на Альмарике, это было в диковинку. Альтха продолжала говорить, обращаясь не Столько ко мне, сколько к самой себе:

— Я не могу так больше жить. Я, наверное, не такая, как все. Я все время чего-то хочу, чего-то ищу...

Удивленный такими непривычными словами, я взял ее голову в руки и аккуратно повернул, чтобы посмотреть девушке в глаза. Ее загадочный взгляд встретился с моим.

— Пока тебя не было — было трудно, — сказала она негромко. — А теперь стало еще труднее.

От удивления я разжал руки, и Альтха опустила голову.

— Почему же из-за меня стало хуже?

— Что такое жизнь? — ответила она вопросом на вопрос. — Неужели то, как мы живем, единственно возможная жизнь? Неужели нет ничего другого, ничего, кроме наших повседневных интересов и потребностей?

Я растерянно покачал головой и сказал:

— Ну, на моей планете, на Земле, я встречал многих людей, стремившихся к какому-то туманному идеалу. Но я не скажу, чтобы они были очень счастливы.

— Я-то сначала подумала, что ты не такой, как другие, — сказала она, глядя куда-то вдаль. — Когда я увидела тебя в кандалах, впившихся в твою нежную, гладкую кожу, я подумала, что ты умнее, тоньше, нежнее, чем наши мужчины. А ты оказался таким же грубым и диким, как и все остальные. Ты так же, как и они, проводишь время на охоте, в драках и пьяных пирушках.

— Но ведь так все живут! — возразил я.

Она кивнула:

— Ну вот, значит, я действительно не гожусь для этой жизни. Лучше уж мне умереть.

Мне почему-то стало стыдно. Я понимал, что землянину жизнь на Альмарике могла показаться грубой, жестокой и бессмысленной. Но услышать такое от местной женщины... Если кто-нибудь из них и желал большего внимания и участия со стороны мужчин, то они не показывали вида, что это так. Они казались довольными заботой и защитой и терпеливо сносили грубость своих мужчин. Не зная, что ответить, я поискал подходящие слова и не нашел. Я вдруг как-то разом явственно ощутил себя грубым, жестоким варваром. Помолчав, я безнадежно сказал:

— Ладно, пойдем. Я отведу тебя обратно в город.

Она согласно кивнула и вдруг, всхлипнув, добавила:

— И можешь посмотреть, как отец будет меня пороть. Тебе понравится!

Тут я нашелся что ответить:

— Он не будет тебя пороть. Пусть только дотронется до тебя — я ему шею сверну.

Альтха быстро перевела на меня заинтересованный взгляд. Моя рука легла ей на талию, а лицо оказалось совсем рядом с ее лицом. Губы девушки взволнованно приоткрылись — и, продлись этот блаженный миг дольше, я не знаю, чем бы все кончилось... Но вдруг лицо Альтхи побледнело, с губ сорвался испуганный крик. Девушка с ужасом смотрела на что-то за моей спиной. Воздух наполнился шорохом больших, сильных крыльев.

Я развернулся на месте и увидел, что в воздухе передо мной мечутся большие крылатые существа. Яга! Я считал их чем-то вроде мифологических персонажей. Но вот они оказались передо мной во всей ужасающей реальности.

Бросив на них лишь один взгляд, я нагнулся и схватил с земли незаряженный мушкет. Мне удалось рассмотреть, что яга очень похожи на высоких, хорошо сложенных людей, но с большими кожистыми крыльями за спиной. Летающие люди были голы, за исключением узких набедренных повязок; в руках они сжимали небольшие изогнутые кинжалы.

Когда первый яга спикировал на меня, я встретил его ударом приклада мушкета, расколовшим удлиненный, тонкокостный череп человека-птицы, как яичную скорлупу. Остальные яга рванулись ко мне, размахивая сверкающими кинжалами. Сталкиваясь в воздухе крыльями, они мешали друг другу,-не давая возможности нападать одновременно с нескольких сторон.

Держа мушкет за ствол, я отмахивался им от наседавших врагов и, улучив момент, основательно заехал по голове еще одному из этой компании. Бедняга рухнул на землю без сознания. Вдруг