– Я знаю, Рун.

– А папа твой… Ты кажется говорила, твои родители хотят, чтобы ты обрела могущество. Без человека это не выйдет, насколько я понимаю.

– Всё верно.

– А во сне, значит, они хотели нас разлучить?

– Нет.

– Нет? За что же гневались тогда?

Лала некоторое время молчала. В наступившей тишине было слышно, как мирно посапывает бабушка.

– За то… что я с тобой… ночью.

– А-а.

– Приснилось, что мы как в лесу спим. А тут они. Жуть.

– Да уж, – улыбнулся Рун.

За окном на мгновенье ярко вспыхнуло. Через пару секунд по небу прокатились громовые раскаты.

– Рун, мне страшно, – жалостливо сказала Лала. – Можно мне к тебе?

– Никак нельзя, Лала, – с добрым сожалением ответил Рун. – Бабуля ж, вон она. А то твой кошмар станет явью.

– Да её трубами не разбудишь, даже гроза ей не мешает, – настаивала Лала.

– Нельзя, Лала, прости, – усмехнулся Рун.

– Эх ты. Ну что ты за рыцарь такой? – постыдила она его.

– Когда это я успел стать рыцарем? – поинтересовался он весело.

– Мне страшно, а ему смешно. Ты нехороший, – буркнула она как будто с обидой.

– Ну прости, милая. Просто ты хочешь невозможного.

– Очень даже возможного.

– Я между прочим без рубахи.

– Ну и что. Всё равно темно. Или надень её. Долго что ли? Только и ищешь оправданья.

– Нельзя, Лала, – очень мягко произнёс Рун. – Я не могу радовать одного дорогого мне человека, огорчая другого. Бабуля горевать будет. Переживать сильно. Если узнает. Нельзя.

– Ох уж эта бабулечка, – вздохнула Лала. – Может ей к барону переехать? В замок. На время. Я его попрошу, он её пустит.

Рун рассмеялся беззвучно. Лала тоже.

– Вот так фея! – подивился он.

– Я хорошая, – возразила Лала. – Просто я хочу быть счастлива. Твоей бабулечке понравилось бы в замке.

За окном снова полыхнуло, а затем загрохотало.

– Дай хоть руку-то, – с укором попросила Лала. – Страшно.

– Ой, прости, – Рун потянулся к ней, вскоре нащупал во тьме своими пальцами её тонкие пальчики. – А в замке поди не было бы страшно ночевать в грозу?

– В замке не так страшно. Там стены вон какие, – подтвердила Лала.

Они замолчали. Бабушка с сопения перешла на похрапывание. Лала опять вздохнула.

– Ну почему я такая несчастная, – горестно запричитала она. – Ну вот он же ты, один шаг только сделай, прижмись, и будешь спать в объятьях ангела, счастливая. И нельзя. За что!?

Рун почувствовал по голосу, что её горесть не притворная, не в шутку.

– Лала, ну не переживай, – ласково попросил он её, – Лишь завтра встанем, я тебя сейчас же прижму к сердцу. Надолго, обещаю. Потерпи.

– Ты только говоришь, а сам найдёшь какие-нибудь дела. И я одна останусь.

– Ох, Лала, мне же завтра за хворостом надо, – спохватился он. – Обещал бабуле сегодня с утра.

– Ну вот, – молвила она с мрачным разочарованием.

– Я постараюсь рано встать, красавица моя. Чтоб поскорее воротиться. И в замок. Ты езжай одна. А я туда приду, как закончу. Я быстро, пару часиков без меня побудешь у барона.

– Рун, нет, не уходи пока я сплю, – почти взмолилась Лала. – Я не могу так. Всю ночь одна, и потом столько одна. Обняться надо утром. Потом иди.

– Время больше займет тогда, у барона одна дольше будешь, – попытался убедить её Рун.

– Сам только что пообещал с утра прижать к сердцу. Слово держать надо, мой дорогой жених, – безапелляционно заявила Лала. – Я лучше подожду дольше, но обнятая.

– Ну ладно, – сдался он. – Я уж в нетерпении жду утра. Так хочется. Тебя прижать.

– И мне, – голосок Лалы приобрёл радостные нотки. – Ложусь с мечтою, что вот проснусь завтра, и тут… Такая сладкая мечта. Хорошая.

– Могла бы замуж выйти. За меня. Хотя бы понарошку. И все твои мечты…Я тебя не обижу, Лала, не притронусь даже. А вернёшься, кто там у тебя узнает, что тут ты выходила?

– Я буду знать. Так нельзя, мой славный. Быть невестой понарошку приятно. А женой понарошку противно. Это гадко. Пойми, Рун. Есть разница.

– Ну, по правде выходи. Я так и быть, согласен.

– «Так и быть» – передразнила его Лала, фыркнув со смеху. – Не понимаю я тебя, Рун. Зачем ты предлагаешь? Чтоб пожениться, нам для начала надобно хотя бы влюбиться в друг дружку. А мы не можем. Оба.

– Говори за себя.

– Ну даже только за себя, Рун, – серьёзно сказала Лала. – Я думаю, я была бы очень счастлива с тобой. Очень. Но всё же мне б хотелось выйти замуж по любви. А не по дружбе. Прожить всю жизнь и не познать самого прекрасного чувства на свете? Ужасно было бы. И для тебя, поверь мне, тоже. То, что меж нами – не любовь. Хоть и оно замечательное. Похоже очень на влюблённость. Но не она.

– Тебя же выдадут не спросив. Это по любви? – осторожно заметил Рун.

– Если муж будет добрый и ласковый, всё равно полюбится. Женское сердце так устроено, заинька мой. А человека я полюбить не смогу.

– Э-эх, помирать мне в одиночестве похоже, – посетовал он с притворной грустью, словно укоряя её.

– Найдёшь ты себе кого-нибудь, милый, – подбадривающе молвила Лала. – Все находят. Полюбишь. И стану я для тебя тогда… просто добрым воспоминанием. Без всякой тоски и сожалений о расставании.

Он лишь покачал головой:

– Ах, Лала. Я-то ведь не фей. Все обо мне дурного мненья. Какую б я не полюбил. Ответом будет лишь презренье. Бросишь меня, так до старости и просижу в лесу. Правда теперь с медведями да волками. Всё хоть какая-то компания.

– Когда ты с феей, Рун, другие девушки уж по-другому станут на тебя смотреть. Ты будешь им интересен. Очень. Поверь.

– Пока ты со мной, я им интересен, – согласился он. – А вот когда уйдёшь… Все будут потешаться и говорить какой я идиот. Мнил себя женихом феи. А остался ни с чем. Ещё хуже станет, чем до тебя.

Лала вздохнула.

– Ты уж теперь почаще меня обнимай, такого разнесчастного – усмехнулся Рун. – Как в плату за страданья. За то что я с тобой.

– Так я об этом и мечтаю. Тебе немножко приплатить. Прямо сейчас. Платила б и платила, – разулыбалась она.

– Запишешь в долг. На завтра.

– Боюсь, Рун, не сомкнуть мне глаз. От ожидания расплаты.

– Могу посоветовать ведунью. Здешнюю. Зелья от бессонницы варит… Вмиг уснёшь, – с комичной деловитостью поведал он.

Его старания комика увечились успехом. Он услышал как Лала тихонько смеётся.

– Ты нехороший, – сказала она ласково.

– То-то ты так мечтаешь обо мне, – иронично ответил Рун. – Выходит, феи любят нехороших. В