Лала засмеялась ещё сильнее.

– Не смеши меня, Рун, а то я так вообще не засну, – попросила она весёлым голоском.

– Ладно. Не буду.

Наступила тишина, нарушаемая только мирно спящей бабулей. Гром из-за стен совсем перестал доноситься. Лишь вспышки далёких молний ещё иногда озаряли тусклым светом стены, проникая через окно.

– Рун, – позвала Лала.

– Что, милая? Ко мне нельзя, если что.

Чудесные переливы её смеха снова негромко зазвучали в горнице.

– Нет, – произнесла она. – Я не проситься. Я тебе хочу… Ты зря переживаешь. Тебе теперь гораздо легче будет невесту найти. Как я уйду. Правда-правда. Я тебе точно говорю. Девушки на тебя уже поглядывают. Я же вижу. Найя. Служанки в замке. Нехорошие. Так и поглядывали. Хоть не бери тебя с собой. Ты теперь привлекательный жених.

– Я привлекательный друг. Потому что дружа со мной, можно подружиться с тобой. Вот и всё, – объяснил он. – Мне девушки плюются в след. Пойми же. Плевались до тебя. Они про меня думают очень плохо. Но ради тебя согласны потерпеть.

– Если так рассуждать, то у тебя все девушки подлыми выходят. Найя что, такая подлая и корыстная? Кажется нет.

– Их просто влечёт к тебе. А мне они зла не делают, пытаясь подружиться. Немного лукавят и всё. Тут нет подлости. Я же дурачок по-ихнему. Дурачком проще вертеть. А вертеть парнями девушкам нравится. Как мы знаем. Они может даже хотят искренне со мной подружится. Некоторые из них. Но из-за тебя, а не из-за меня самого.

– Наивный ты, Рун, – улыбнулась Лала. – Вы, парни, такие… так плохо разбираетесь в тонкостях взаимоотношений. Ты теперь гораздо симпатичнее стал девушкам. Мне-то заметно, я не столь… невнимательная, как некоторые. Пойми же, у девушек такая природа. Если ты нравишься одной, ты и всем прочим сразу начинаешь казаться гораздо более привлекательным. А уж если ты какой-то особенной с их точки зрения девушке сильно понравился. Принцессе, скажем, или фее. Их сердечки начнут с трепетом к тебе относиться. Считая, что значит и ты очень особенный.

Рун призадумался.

– Довольно странная у вас природа, коли так, – подивился он.

– Вовсе не странная, Рун, – возразила Лала. – Обычная девичья. Вы, мужчины, не бегали бы за дамами столь неустанно и настойчиво, если бы вам не нравилась наша природа. Это не странно по-твоему, бегать за девицами? Говорить ласковые слова, добиваться расположения? Вы ж сильный пол, у вас суровые сердца. А тут такие нежности? Не странно, нет?

– Ну, я-то за тобой не бегал. Вначале, – усмехнулся Рун. – Я тебя домой просил уйти.

– Но теперь-то бегаешь? – довольно сказала она.

– Теперь да. Но это всё твои чары.

– Это девичьи чары, Рун. Не колдовские, – поведала Лала. – Они у всех девушек есть. Околдует ещё какая-нибудь. Тебя. Обязательно. Вот увидишь.

– Я всё же, Лала, не такой, как ты себе там в воображении рисуешь мужчин, – покачал головой Рун. – Нет у меня подобной склонности. Назойливо бегать за девицами. И не будет. С тобой… это случайность. Если бы не проклятье, и не лес на семь дней. Не околдовала бы ты меня ни за что. Расстались бы мы почти сразу. И всё. А так… привык к тебе, прикипел. Полюбил. Воля случая. Я на них даже не смотрю. На девиц вокруг. Никогда. Прохожу мимо просто.

– Ох, Рун, – рассмеялась Лала. – Ну какой же ты наивный. Не обижайся. Но ты всё равно. Как все. Мужчина. Парень. Тебя отвергла твоя деревня. Поэтому ты не такой. А кабы не отвергла, что тогда? Поверь мне, бегал бы за девицей. Какой-нибудь. Но в этом нет ничего дурного. Сердцу надо проливать на кого-то свою любовь. Без этого оно страдает. Мы так устроены. И женщины и мужчины. Пойми, девицам нравится, что за ними бегают. Для нас это не назойливость. Это приятное. Если только кавалеры остаются в границах галантности. Правда твой случай опять же исключение. Когда ты был нежеланен для здешних девиц, любые попытки ухаживать за ними были бы для них назойливостью. Ты это чувствуешь, поэтому тебе неприятно, если кто подумает, что ты пытался ухаживать. Ты на них не смотришь, чтобы не дать повод заподозрить себя в интересе к ним. Но ты нежный и ласковый. Это же не берётся из ниоткуда. Возможно ты этого хочешь даже более, чем другие парни. Бегать за девицей.

– Да уж! – молвил Рун с мрачной добродушной иронией. – Вот так представление у тебя обо мне.

– Феи в таких вещах хорошо разбираются, милый, – ответствовала Лала весело. – Смирись. Со своей природой.

– Чего ж я тогда не страдал? От одиночества-то? – поинтересовался он. – Ежели я столь жаждал быть с девицей. Сын Тияра, вон. Утопился. А мне было неплохо одному.

– Этого я не знаю, Рун. Этого я ещё не поняла в тебе, – призналась Лала серьёзно. – Это что-то мужское, что мне не ведомо.

– Фантазируешь ты много, невеста моя милая, – улыбнулся он. – И чтоб ты понимала. Меня считают дурачком. Дурачки не интересны девушкам. И злой женится и добрый, и богатый и бедный, и вор и душегуб, все себе пару умудряются найти. Но дурачки… Если только родители сосватают. Никто добровольно не пойдёт. Ни одна. Забудь свои теории про Найю, про служанок. Все смотрят на меня лишь из-за тебя. И только. Никто меня у тебя не отобьёт. Можешь спать спокойно.

Лала промолчала. Рун закрыл глаза. Сон начал подступать, окутывая сознание.

– Рун, – позвала Лала.

– Что, Лала, – он открыл глаза снова.

– Почему тебя считают глупым? Ты не глупый, ты даже умный.

– Ну, насчёт ума не знаю, но не глупее других.

– Так почему?

– Я же рассказывал. Пакости делали. Фиор и его сотоварищи. Да на меня сваливали. Нормальный человек не будет пакости делать. Вот почему.

– А что они делали? Какие пакости?

– Лала, давай спать. Завтра расскажу, – попросил он.

– Не спится, Рун. Расскажи. Или пусти меня к себе, тогда ладно, – невинно предложила Лала.

Рун призадумался, вспоминая.

– Ну например. Привязали кошке погремушку к хвосту. И кинули её в дымоход. Летом в полночь. Представляешь, какой был переполох в дому у людей? Или вот ещё. Одному мужику ночью приспичило. А они его… – он рассмеялся, – они… дверь ему подперли в уборной палкой. И он всю ночь… до утра. Там просидел. Или вот ещё… – тут Руна совсем пробрал смех, он долго не мог остановиться. – Забрались в чужую избу днём и нагадили посреди горницы. Я… Я, Лала, не знаю, каким надо быть. Чтобы на подобное