Первые чиновники, назначенные Генуей для защиты своей собственности и привилегий, были простыми «смотрителями», одним из первых среди них был приходской священник генуэзской церкви Сан-Лоренцо. То, что последовало за этим, было попыткой использовать феодальные методы работы администрации. Одним из первых приобретений генуэзцев в государствах крестоносцев был библейский город Гевал (Библ), названный крестоносцами Джубайль. Первоначально им была дарована треть города, но к 1109 г. генуэзцам передан во владение весь город. Это был первый и единственный случай, когда владельцем целого города крестоносцев стал собственник, не относящийся к феодалам. Генуя передала город во владение семейства Эмбриако, которое тем самым стало вассалом коммуны, а также графа Триполи. По закону граф Триполи был сюзереном братьев Эмбриако, но в то же время они, будучи правителями Джубайля, были вассалами коммуны. Братья тем самым должны были принести двойную присягу двум различным сюзеренам за один и тот же фьеф. Джубайлем и другой собственностью в Палестине и Сирии генуэзцы владели на выгодных условиях. В 1154 г., год спустя после поражения Генуи в Западном Средиземноморье, коммуна передала в аренду семейству Эмбриако все свои владения в Антиохии на 28 лет за 80 генуэзских фунтов; владения в Джубайле и Лаодикее (ныне Латакия) в Триполи – за 270 безантов и паллий, стоимостью 10 безантов, для алтаря церкви Сан-Лоренцо; владения в Акре за 50 генуэзских фунтов (за следующие четыре года 100 фунтов). Инвеститура в Джубайле была официальной. Гульельмо Эмбриако «в присутствии всего собрания получил от коммуны Генуи шелковое знамя в знак передачи ему вышеперечисленных мест вплоть до конца означенного срока». Генуэзцы передавали фьеф на ограниченное время и требовали возобновления инвеституры по окончании срока владения. Гульельмо Эмбриако обещал, что «он явится в распоряжение консулов, когда срок владения указанными местами закончится». Видимо, оговоренные выплаты продолжались до 1168 г., но к 1179 г., нарушив клятву, Эмбриако перестали платить; и в 1186 г. папа Урбан III пригрозил им отлучением от церкви и конфискацией фьефа, но все было напрасно. Джубайль был потерян для Генуи и стал семейным фьефом Эмбриако, которые были обязаны за это служить графу Триполи. Все же некоторые связи с Генуей сохранялись вплоть до XIII в., возможно, из-за того, что в городе проживали генуэзские колонисты, но официальные отношения так и не были возобновлены. Освобождение семейства Эмбриако от феодальной зависимости от своего родного города не сказалось на положении других генуэзских владений. Во время 3-го Крестового похода, когда Генуя оказала серьезную поддержку крестоносцам при обороне Тира и транспортировке их армий (за большое вознаграждение), коммуна восстановила свои привилегии и владения вне Джубайля.

Попытка сохранить колониальные привилегии и владения, прибегнув к помощи феодальных институтов управления, закончилась катастрофой. Урок был выучен, и подобную попытку в королевстве крестоносцев уже не повторяли. Пиза, по-видимому, не пыталась поступать подобным образом, в то время как Венеция использовала эту систему частично и в разумной мере. Когда согласно Pactum Warmundi (1123) Венеция получила треть города и сеньории Тира, что подтвердил Балдуин III (в 1 125 г.), было оговорено, что коммуна поставит трех рыцарей королевскому войску. Венецианцы пожаловали часть своих владений венецианскому аристократу Роланду Контарини и сделали его ответственным за призыв на военную службу. Относительно его новых обязанностей земельные пожалования были на удивление велики: целых 10 или 12 деревень (из 21 деревни) и третью часть в 4–6 деревнях (из имевшейся 51 деревни), в которых коммуна имела собственность. Еще одно аристократическое семейство, Панталеоне, было пожаловано фьефом (род занятий неизвестен). Таким образом, почти половина земельных владений перешла в разряд дарений. Венецианцы теперь тоже рисковали, продолжая управлять с помощью феодальных институтов. Вдова Роланда Контарини добровольно передала свои земельные владения королю (после 1164 г.), который частично вошел в права феодального наследования.

Удаленность города-метрополии от своей колонии затрудняла надзор за ней и, в частности, за местной знатью. Явный интерес графов Триполи и королей Иерусалима к пересмотру щедро раздаваемых ранее пожалований показывал, что продолжать управлять ими в рамках феодальных взаимоотношений – дело рискованное. Поэтому было вполне оправданным развивать другой тип управления – прямое администрирование. Зачатки управления были созданы почти сразу же после получения коммунами первых привилегий, когда участники экспедиций вернулись в свои родные стены. Неясно, как называлась самая первая официальная должность. Затем появились виконты (vicecomes). За исключением Венеции, этот титул встречается во всех торговых колониях Востока. Но это также было названием должности в новой администрации королевства. Позднее так называлась должность губернатора, не бывшая наследственной, которая появилась вначале в королевских, а потом и в сеньориальных городах. Виконты председательствовали в городских судах. Был ли титул итальянского происхождения, или итальянцы заимствовали его у крестоносцев, неизвестно. К сожалению, наши источники не дают ответа. Как бы то ни было, в Генуе титул «виконт» имел в то время определенную феодальную окраску. Виконт был крупным феодальным магнатом в городе и в его окрестностях. Члены семейства Висконти (ведущих свое происхождение от виконта Идо, жившего в X в.) вплоть до конца XII в. обладали большим влиянием в городе, и большое число первых консулов коммуны происходило из различных ветвей этого семейства. С учреждением коммун во главе их администрации становятся консулы. Если титул «виконт» был генуэзского происхождения, то в таком случае мы сталкиваемся со странным феноменом – переносом генуэзского общественного института на Восток, когда он приходил в упадок и постепенно исчезал в родном городе. Как бы это ни выглядело удивительным, но мы сталкиваемся с подобным явлением в процессе дальнейшей эволюции генуэзской заморской администрации.

Каково бы ни было происхождение итальянского vice-comes, термина заимствованного (позднее воспринятого провансальцами и каталонцами), в конце третьей четверти века сначала Пиза (1 179), а потом другие коммуны ввели в состав администрации нового чиновника – консула. Виконт стал подчиненным официальным лицом, хотя иногда таким именем называли и новую должность, консульскую. Изменение в титулатуре не было случайным, оно указывает на растущее значение колоний в глазах метрополии. Эта должность соответствовала по значимости другим высшим должностям чиновников республики. Только Венеция избегала называть так высшего чиновника в своих колониальных владениях, но о том, что она имела к ним большой интерес, говорит тот факт, что у нее тоже был специальный посланник – baiulus или baiulo.

Во времена Второго королевства (1 187–1291) управление колониями было регламентировано. Все коммуны попытались создать центральное представительство для Сирии и Палестины с центром в Акре или Тире. Венеция имела своего верховного комиссара для Сирии – baiulo, которому подчинялись местные представители, также называемые baiuli и vicecomes, – чиновник, занимавший более низкую должность. Генуя и Пиза создали интересную коллегиальную систему. Генуя имела двух генеральных консулов, часто называвшихся «консулы и виконты в Сирии». Чиновники на второстепенных должностях, круг обязанностей которых ограничивался городом проживания (Акра, Тир, Бейрут), имели тот же самый титул. Вначале у Пизы, как и у Генуи, было два консула (1 192), затем стало три, и в итоге появился «консул пизанской коммуны в Акре и во всей Сирии». Введение коллегиальной системы могло быть вызвано стремлением добиться большей эффективности в управлении, но, что более вероятно, это была система, обеспечивающая взаимный контроль. В качестве интересного исторического факта можно вспомнить о федерации коммун Прованса и Каталонии в Тире, во главе которых было шесть или семь консулов, но один общий суд под председательством виконта. В то же время Марсель и Монпелье имели своих консулов в Акре. Порядок назначения чиновников в колониях и наделение их полномочиями строго регламентировались, а за их деятельностью велось тщательное наблюдение. Например, Maggior Consiglio Венеции углублялся в малейшие детали выбора, полномочий и деятельности своих baiuli. Венецианский baiulo и его советники (consiliarii) избирались в Венеции и перед тем, как отправиться на свои посты (имевшие замечательное название signoria), получали особое письмо (commissio); время от времени Maggior Consiglio в дополнение к нему высылал чиновникам какие-либо новые распоряжения. Baiulo имел в своем подчинении сержанта и оруженосца (scutiferus), а также нотариуса (tabellio). Он и его советники представляли свой родной город в колонии и саму колонию во взаимоотношениях с властями крестоносцев. Город-метрополия управлял своей колонией через их посредство, давая самые детальные указания. С другой стороны, авторитетный представитель Венеции, наподобие венецианца Марсильо Дзиорци, имел свободу действий в решении важных политических вопросов в королевстве, хотя и в рамках письма, полученного от Maggior Consiglio (Большого совета). Baiulo, его советники и нотариус получали достойное жалованье и приличные суммы на различные расходы. Им помогали в управлении собственностью коммуны по крайней мере два казначея (camerarii). Они отвечали за арендную плату, платежи в казначейство (casella communis) и за ведение счетов (quaterna). Один раз в месяц baiulo и его советники проверяли счета и ревизовали собственность коммуны. Не менее важной была роль baiulo в качестве главы автономного венецианского суда, который имел часть судебных полномочий королевства. Венецианский суд часто отвечал за отправление правосудия над всеми (включая не только венецианцев) жителями квартала. Тесно было связано с судопроизводством право регистрации всех торговых контрактов венецианцев. Регистрация происходила в присутствии baiulo, а советники выступали в качестве свидетелей. Надзор за самим baiulo был довольно строгим. Ему запрещалось брать с собой товары в Левант, хотя не ясно, существовал ли запрет заниматься торговлей, пребывая на официальной должности. Для того чтобы предотвратить фаворитизм, ему не разрешалось отчуждать собственность коммуны в пользу любого члена своего семейства. Интересно читать о том, как Большой совет, заседая в Венеции, вмешивался в повседневные дела своей колонии, хотя некоторые из распоряжений касались вопросов общей политики. Например, в 1272 г. власти Венеции распорядились, что «двадцать наших самых известных граждан, которые живут или временно пребывают в Акре» должны, по крайней мере в течение года, не покидать пределов венецианского квартала. Годом ранее (1271) Совет вернулся к своему решению и распорядился, чтобы евреи (возможно, бывшие жители венецианского квартала и тем самым находившиеся в юрисдикции Венеции) жили только в квартале. Для того чтобы защитить интересы Венеции, венецианцам запретили арендовать дома в Акре до тех пор, пока все дома и магазины коммуны не будут заняты. В то же самое время распоряжения политического или коммерческого характера посылались baiulo для исполнения. Как, например, такие. Все венецианские грузы железа и древесины должны разгружаться в Тире и Акре и не могут быть реэкспортированы без разрешения baiulo. Подобными мерами пытались предотвратить контрабанду материалов, потребных для судостроения, в мусульманские страны. В другом случае власти Венеции запрещали импорт тех товаров с заморских территорий, которые не являлись собственностью Венеции.