Похожее законодательство характерно и для Пизы. «Консул Акры и всей Сирии», а также два его советника и нотариус были избраны тайным голосованием на Большом совете в присутствии двух францисканцев и двух доминиканцев в кафедральном соборе города. На эти посты можно было избираться только один раз в жизни, и выборы было необходимо проводить в одно и то же время. Это означало, что каждый новый консул приводил с собой полностью обновленный административный персонал. Все чиновники были на жалованье, которое выплачивалось из местных доходов. Интересно отметить, что из двух советников один должен был быть юристом (iuris peritus), а другой – известным купцом (publicus mercator). Правила подчеркивали важность защиты монопольных привилегий Пизы. Так, консул должен был уплатить большой штраф, если он позволял непизанцам воспользоваться торговыми привилегиями в городском порту при прохождении таможни.

Вероятно, будет нелишним провести сравнение с подобным законодательством Марселя. Это важно не только потому, что речь идет не об итальянской коммуне. Марсель позже всех начал развивать торговые отношения и имел мало привилегий. Поэтому организация его колонии за морем находилась еще на первоначальной стадии, которую итальянские коммуны прошли за сто лет до этого. Там, где нет консула, говорит муниципальный статут Марселя, но имеется 10 или 20 марсельцев, они должны избрать из своей среды консула, который будет иметь все полномочия. Для больших городов консул и его советники избираются муниципальными властями Марселя. Это ректор, синдики и главы гильдий. Избранный консул, хотя и являвшийся официальным лицом Марселя, имел другое положение, в отличие от его пизанских и венецианских коллег. Он прежде всего купец в левантийской торговле. Венеция запрещала таким людям занимать свою должность. Но даже Марсель не давал разрешение на это тем, кто имел привилегии в Сирии, являлся судовладельцами и капитанами кораблей. Человек, избранный в консулы, но отказывавшийся занять свой пост, должен был заплатить большой штраф. Кроме защиты привилегий коммуны, главными обязанностями консула и советников было отправление правосудия и регистрация торговых сделок. Во власти консула было наложить штраф, но в случае подачи апелляции ректор Марселя мог его отменить. Консулы отвечали за архив (cartularium), который вел нотариус или, в его отсутствие, корабельный писец. После возвращения в Марсель архив отдавали на хранение в суд. Чиновники, по-видимому, не получали жалованье, но имели половину суммы штрафов, взимавшихся властями Марселя. Важный пост в заморской администрации занимали управляющий fondaco (fundegarius fundici) и его помощник nabetinus. Видимо, эти люди были постоянными жителями колонии, и, хотя, возможно, и находились в юрисдикции консула, они ставились на свою должность непосредственно ректором Марселя, которому они приносили присягу.

Завоевания 1-го Крестового похода создали своего рода плацдарм, на котором обосновались прибывавшие чередой друг за другом европейцы, в основном французы. Были образованы государства, и появилось новое общество. В то время как само завоевание происходило стремительно, складывание и утверждение новых общественных институтов и государств продолжалось на протяжении жизни почти двух поколений. Процесс развития был случайным, не существовало заранее разработанного плана. Тем не менее ни государство, ни общество не начинают с чистого листа. Европейское наследие могло помочь сгладить противоречия между различными составными частями складывавшегося государства. Расселение иммигрантов происходило по национальному принципу и близости культур. Норманны селились в Антиохии, уроженцы Прованса в Триполи. Иерусалимское королевство имело более смешанное население, но доминирующим элементом стали выходцы из Северной Франции. Это способствовало развитию интеграционных процессов, хотя при этом исчезли некоторые культурные и этнические группы.

В новое общество иммигранты привнесли свои культурные традиции. После завершения первого похода и позже поселенцы, независимо от своего социального положения и нового окружения, строили чисто европейское общество. Социальная мобильность, характерная для стран, принимающих иммигрантов, повышала их статус и ликвидировала социальную пропасть между поселенцами. Новое общественное устройство отличалось от старого в одном важном аспекте. Общество крестоносцев, хотя и было феодальным, европейским, никогда не знало крепостного права и тем более рабства, какой-либо юридической или экономической зависимости. Несмотря на свою иерархичность, это было общество свободных людей, где даже самые бедные и обездоленные были не только свободны, но и имели больше прав, чем самые зажиточные представители местного завоеванного населения. Это удивительное отличие не было следствием применения на практике социальных теорий, это основывалось на идеологических предпосылках крестового похода, когда любой человек, присоединившийся к нему, становился свободным. Крепостной, которому удавалось добраться до королевства, автоматически становился свободным человеком, и его нельзя было снова обратить в крепостного. Новые поселенцы, таким образом, создали свое собственное общество, которое сумело обойтись без института крепостничества.

Новое общество должно было наладить систему взаимоотношений с местным населением. Теоретически существовало три возможных решения: чисто латинское христианское общество, смешанное римское и восточнохристианское общество и смешанное европейское и восточное (мусульманское и христианское) общество. В первом случае туземное население изгонялось и перемещалось, на его место приходили иммигранты-колонисты, и создавалось жизнеспособное общество, в котором за все экономические задачи и исполнение общественных функций отвечали переселенцы из Европы, то есть крестьяне, ремесленники, купцы и чиновники – правители и подданные. Другое решение – смешанное европейское и восточное общество – означало сохранение и порабощение местного населения, которое рассматривалось как источник доходов, что обеспечивалось политической и военной властью. В таком случае было необходимо предоставить определенные права местному населению или его различным представителям – христианам и мусульманам.

Реальность повлияла на принятие окончательного решения. И этой реальностью была демография. Во время осады Иерусалима (июнь–июль 1099 г.) войско крестоносцев насчитывало около 20 тысяч человек. Это была многочисленная армия, которая могла стать важным фактором при заселении Святой земли. Но всего лишь несколько месяцев спустя к концу 1099 г. численность ее резко уменьшилась, сократившись до нескольких сот знатных фамилий, а также определенного числа людей незнатного происхождения. Земли, которые предполагалось заселить, не пустовали, и местных жителей здесь было достаточно. Поэтому изгонять их (как это происходило в городах, захваченных до 1100 г.) имело смысл только в том случае, если можно было бы рассчитывать на прибытие большого количества иммигрантов и если новые поселенцы были бы психологически готовы обосноваться в стране и завести собственное хозяйство. Ни одно из этих условий не было для крестоносцев осуществимо ни в начальный период завоеваний, ни в будущем. Палестина была заселена, ее сельское хозяйство развивалось, а население было многочисленным, особенно в окрестностях городов. Бедуины кочевали только в приграничных районах. С другой стороны, конные воины крестоносцев не видели себя в будущем крестьянами Святой земли. Они привыкли сражаться и не были готовы заниматься тяжелым крестьянским трудом. Человек же простого происхождения, хотя и из крестьянской среды, не желал снова становиться крепостным. Более того, не хотел он быть и крестьянином-арендатором. К тому же из соображений безопасности многие иммигранты оседали в городах. Хотя местных жителей можно было изгнать из городов, из сельской местности им уходить было некуда.