Инспектора Митчелла из полиции Найэри допрашивали несколько раз.

— Вы сказали, инспектор, что доктор Тривертон думала, что тем утром леди Роуз куда-то уехала?

— Да. Но леди Роуз была дома и, судя по ее внешнему виду, вряд ли в скором времени собиралась куда-либо ехать.

— Какова была реакция сэра Джеймса и доктора Тривертон, когда они увидели леди Роуз в дверях?

— Они были удивлены. Ведь им казалось, что она уже уехала.

— Уехала куда?

— Ну, она планировала убежать со своим итальянским любовником.

При втором допросе:

— Инспектор Митчелл, как леди Роуз отреагировала на известие о смерти мужа?

— Она произнесла: «Я этого не хотела».

— И что же она имела в виду?

— Ваша честь, это неуместный вопрос!

— Да, мистер Бэрроуз.

— Леди Роуз сказала что-нибудь еще?

— Да, одно слово.

— Какое?

— Ну, это было имя. Она сказала: «Карло».

Во время заседаний Грейс наблюдала за невесткой. Застывшее выражение делающегося все более бледным лица, остановившийся взгляд голубых глаз… Грейс недоумевала, не понимая, что же скрывается под этой восковой маской?

Наконец государственный обвинитель вызвал на свидетельскую трибуну доктора Грейс Тривертон. Она окинула взглядом битком набитый зал суда и почти физически ощутила на себе жадные взгляды собравшихся.

— Доктор Тривертон, вы осматривали лицо леди Роуз?

— Да.

— И как на ваш профессиональный взгляд, мог ли такой синяк быть получен при падении с велосипеда ночью, пятнадцатого апреля?

— Она сказала, что потеряла сознание.

— Пожалуйста, ответьте на вопрос, доктор. Такой удар всегда приводит к потере сознания?

— Нет, не всегда, но…

— Существует ли в медицине какой бы то ни было способ установить, потеряла ли леди Роуз сознание?

— Нет.

— Доктор Тривертон, пожалуйста, повторите, что сказала вам невестка после того, как от вас ушел инспектор Митчелл, принесший новости о смерти лорда Тривертона.

— Роуз сказала, что не желала ему смерти.

В зал внесли мольберт с прикрепленным к нему планом этажа особняка в Белладу.

— Доктор Тривертон, это план верхнего этажа Белладу?

— Да.

— Пожалуйста, укажите комнату, где вы спали. Она отмечена красным крестом? Спасибо, доктор. Итак, на плане мы видим, что ваша комната предпоследняя в этом крыле. Скажите, пожалуйста, чья спальня находится за вашей?

— Спальня леди Роуз.

— Вы имеете в виду спальню леди Роуз и лорда Валентина?

— Нет, спальня брата находилась напротив моей.

— Я так понимаю, что граф и графиня не спали вместе?

Грейс обожгла самодовольного обвинителя взглядом.

— У них были отдельные спальни. Я не знаю, спали ли они вместе.

— Хорошо. Последнюю спальню занимала леди Роуз. Она ни с кем ее не делила?

— Ни с кем.

— Значит, когда посреди ночи вы услышали у своей двери шаги, значит, человек мог выходить только из спальни леди Роуз?

— Или же направляться к ней…

— Доктор, вы сказали, что посмотрели на часы. Сколько было времени, когда вы услышали звук мотора?

— Как я и сказала полиции, либо пять минут пятого, либо час двадцать. На мне не было очков.

— Судя по тому, что эксперты установили примерное время смерти графа — примерно три часа утра, — то мы можем предположить, что это время час двадцать, а шаги принадлежали человеку, выходящему из спальни леди Роуз.

— Это мог быть кто угодно! Там есть ванная комната…

— Доктор Тривертон, той ночью вы были в спальне одна?

Она уставилась на него.

— Прошу прощения?

— Той ночью вы были в спальне одна, доктор?

— Не вижу, какое отношение это имеет к делу.

— Имеет. Мы хотим установить местонахождение каждого в ночь убийства графа. Пожалуйста, ответьте на вопрос. Вы были одна?

Грейс посмотрела туда, где сидели Мона, Джеффри и Джеймс. Он улыбнулся ей.

— Нет, я была не одна.

— А кто был с вами?

— Со мной был сэр Джеймс.

— Ясно. И он спал на полу или в кресле…

— Нет.

— Скажите нам, где спал сэр Джеймс?

— Со мной, в кровати.

По толпе прокатилась волна ропота, и судье пришлось призвать всех к порядку.

Помощник Бэрроуза набросал в блокноте записку и передвинул его по столу. В ней говорилось: «Они готовы повесить всю семейку».

И вот, наконец, государственный обвинитель перешел к финальным аккордам.

— Господа присяжные, — его голос разносился по всему залу. — Мы показали вам то, что случилось утром шестнадцатого апреля этого года, на дороге на Киганджо, в миле после съезда с главной дороги на Найэри. Вы слышали показания экспертов, вне всякого сомнения свидетельствующие о том, что нож, завернутый в окровавленный носовой платок леди Роуз, найденный в куче сжигаемого мусора, был орудием убийства графа Тривертона и принадлежал леди Роуз. Вы видели результаты экспертизы, установившей, что грязь на пассажирском сиденье и полу машины графа совпадает с пробами, взятыми на означенном участке дороги на Киганджо. Вы слышали свидетельские показания, подтверждающие, что ночью от Белладу отъехала машина, и содержащие в себе информацию о том, что вскоре после этого со стороны спальни леди Роуз послышались шаги. Также был найден спешно брошенный велосипед, принадлежащий поместью Тривертонов. — И теперь, господа присяжные, — продолжал обвинитель, — собрав все это вместе и добавив мотивы, заставившие леди Роуз совершить этот поступок, мы можем восстановить события той ночи.

Он описал все это еще раз. Яркие эпитеты и хорошо отрепетированная речь не оставили равнодушным никого из присутствующих. Все они, как наяву, видели пустынную дорогу, остановившегося на обочине графа, забравшегося внутрь машины велосипедиста, резкий удар ножом, выстрел в голову и поспешный побег убийцы.

— Совершенно очевидно, — вещал прокурор, — что граф не остановился бы на ночной дороге с трупом в багажнике, если бы увидел незнакомца. Следовательно, мы можем заключить, что человек, который следовал за ним на велосипеде, был хорошо знаком Валентину, и он добровольно впустил его в машину. Мне думается, что этим человеком была леди Роуз, жена графа. Охваченная страхом за жизнь своего любовника, все еще чувствующая боль от сильнейшего удара по лицу, обуреваемая жаждой мести, она последовала за ним, чтобы попытаться помешать ему причинить вред Карло Нобили! Я хотел бы попросить вас, господа, не судить по одежке. Женщина, сидящая на скамье подсудимых, не такая беспомощная, какой хочет казаться. Она сознательно приютила вражеского солдата, укрывала его, хотя знала, что его ищут по всей стране, и вступила с ним в порочную связь. Такая женщина, скажу я вам, не остановится перед хладнокровным убийством.