Но никто из ученых рабочей группы по ядерной физике, похоже, не пользовался программой дневника.

– Давайте взглянем на электронные письма, – предложил Леттке. – Они же используют электронную почту. В конце концов, она изобретена учеными. Не так ли? Во всяком случае, так говорят.

Боденкамп кивнула.

– В 1902 году появилась первая компьютерная сеть между Императорским институтом наук в Берлине и Лейпцигским университетом. Идея принадлежала профессору Максу Планку, программу составили Клара Берингер и Марта Мюллер.

И действительно: электронной почтой они пользовались. Но содержание их писем было, пожалуй, еще более запутанным, чем научные работы, – частые ссылки на телефонные разговоры или личные беседы, о содержании которых догадаться невозможно. Карл Фридрих фон Вайцзеккер и Вернер Гейзенберг, например, в сотне писем обсуждали математические задачи, спрашивали друг друга, как они вывели то или иное значение, а Леттке ни о чем не говорили даже символы, которые те использовали.

Но если есть достаточное количество данных, то и не нужно все понимать. Около полудня, когда уже просмотрели сотни писем, Боденкамп произнесла:

– Итак… если и планируется создание атомной бомбы, то они довольно хорошо это скрывают. Постоянно идет речь о создании «урановой машины», но под этим, скорее всего, подразумевается машина для производства энергии?

Леттке кивнул. Это точно соответствовало тому впечатлению, которое у него возникло.

И он заметил кое-что еще. Открыл электронное письмо, на которое наткнулся, когда Боденкамп отлучалась в туалет.

– Прочитайте вот здесь. От доктора Йенсена из Гамбургского университета, который хочет построить высокоэффективную центрифугу и жалуется, что Управление вооружений сухопутных сил лишило его необходимых средств. Ему требуются стальные трубы, но он не может их получить, а его эксперименты с алюминиевыми трубами буквально разлетелись на куски.

– Центрифугу, – задумчиво повторила Боденкамп, прочитав письмо. – То есть для обогащения урана?

– Можно так подумать, верно? Раз к этому имеет отношение Управление вооружений сухопутных сил. Здесь упоминается чиновник, некий Вильгельм Ландштайнер. Кажется, он там занимается вопросами распределения бюджета. – Он взглянул на нее. – И это наводит меня на мысль, что по банковским данным можно определить, сколько средств потрачено на ядерные исследования, так ведь?

Она удивленно подняла брови.

– Ой. Я об этом даже и не подумала.

– Сможете составить соответствующий запрос? Как надо, с группировкой по категориям и так далее? – Ему представлялось слишком сложным сделать все правильно, так что он не осмелился бы составить его самостоятельно. – Выплаты правительственных учреждений, поступления платежей университетов – можно же как-то установить?

Она размышляла.

– Попробую. Но это займет некоторое время. – Она робко добавила: – Я бы предпочла сделать это со своего компьютера. Там у меня была бы под рукой вся библиотека схем.

– Тогда так и сделайте. И позвоните мне, когда получите результат.

В течение следующих четырех часов он ничего о ней не слышал. Леттке принялся приводить в осмысленный порядок добытые документы, борясь с недомоганием, потому что на обед в столовой было опять отвратительное блюдо полевой кухни – если солдаты на Восточном фронте тоже получали такую отраву, размышлял он, то, действительно, только атомная бомба могла принести победу!

Около половины пятого наконец зазвонил телефон.

– Это Хелена Боденкамп, – представилась она. Ее голос звучал еще более уныло, чем обычно. – Если проект засекречен, вам известны другие способы, кроме платежей Рейхсбанка, направить на него средства? Ну… скажем, что-то вроде параллельной денежной системы?

Леттке невольно покачал головой.

– Ничего об этом не знаю. Но все платежные данные изначально подлежат высшему уровню секретности, от кого бы то ни было. Мы, как сотрудники Управления национальной безопасности, уполномочены только просматривать их. – Он откашлялся. – Почему вы спрашиваете?

– В общем, – нерешительно начала она, – теперь у меня есть результат, но он… он выглядит довольно странно.

– Подождите, я приду к вам.

Он еще ни разу не бывал в ее кабинете и сперва узнал, где он вообще находится и как туда попасть. И снова, прежде чем уйти, предусмотрительно спрятал все документы. Поэтому только через целых двадцать минут он наконец увидел результат обработки данных на ее экране.

И – да, он был довольно странный.

– Вы уверены, что все верно? – вырвалось у Леттке.

– В том-то и дело, что нет, – ответила она. – Потому я и спрашивала.

– Но это слишком маленькая сумма. Это… ничто! Там – только «Мессершмитт АГ» получает в двадцать раз больше, и даже не за строительство самолетов, а только за разработку новых типов самолетов.

– Именно.

– А если сделать наоборот? Проанализировать, какие средства получают университеты и другие научно-исследовательские институты?

– Уже сделала. Но результат выглядит так же.

Она открыла еще одну таблицу. Суммы немного отличались, но только на несколько сотен рейхсмарок.

Леттке выпрямился, ослабил указательным пальцем воротник рубашки, который внезапно показался ему слишком тесным.

– Странно. Выглядит почти как если бы… – он не решился закончить фразу вслух.

Она сделала это за него.

– …. словно вообще не существует никакого проекта ядерной бомбы, которого в Беркли так боятся.

Да. Именно так все и выглядело. Разрушительная мысль.

– Удалите результаты, – приказал он. – И никому ни слова. Мне нужно сначала подумать, что теперь делать.

* * *

Никому ни слова? Выполнить это Хелена не могла, только не после двух дней, наполненных невероятными открытиями. Она должна была с кем-то поговорить, чтобы понять, как ко всему относиться!

Поэтому в тот вечер, покончив с работой как можно раньше, она наконец поехала к Ашенбреннерам и Артуру, чтобы рассказать ему все: о загадочном электронном письме, о взломе компьютера в университете Беркли, о расщеплении атомного ядра и ядерных бомбах. И все сводилось к следующему вопросу: «Правда ли это? Неужели действительно можно уничтожить целый город бомбой, размером не больше ананаса, как утверждал этот Гейзенберг?»

Артур сидел напротив нее, скрестив ноги, вытянув голову, жадно следя за ее губами, пока она рассказывала. Потом вытянулся, сложил руки и напряженно задумался.

– Я никогда особо не разбирался в физике, – наконец произнес он. – Но Ганса Доминика, конечно, читал. В романе – как же он назывался? – «Наследие уранидов» или что-то подобное, тоже речь шла о чудовищных силах атомной энергии. То, что эти силы можно освободить, предполагают уже довольно давно. Возможно, с тех пор, как мадам Кюри выделила радий. Я бы начал с такой гипотезы, если б имел возможность сходить в библиотеку…