– Нет, но очень хотела, Бог свидетель. Я, разумеется, была в восторге. Мне нравилось мое платье и роскошь церемонии. Муж казался весьма благородным и красивым – в молодости он действительно был красив, хотя позже в это верилось с трудом. – Помнила она и свою обиду, потому что была герцогиней Аквитании в своем праве, а у нее забрали этот титул, не дав равнозначной замены. По крайней мере, Бланку минует сия отравленная чаша.

Меркадье, как и обещал, ждал ее перед собором с оседланными лошадьми. Он был в кольчуге, но кольчужный капюшон скинул и аккуратно расправил на плечах. У его левого бедра висел внушительный меч.

Алиеноре показалось, что он чем-то озабочен, уж очень плотно были сжаты его губы. Когда она спросила, что случилось, Меркадье ответил:

– Ничего, госпожа. Во всяком случае, ничего такого, что касалось бы вашего путешествия или моего долга доставить вас в аббатство быстро и безопасно. – Он изобразил на лице вежливую маску, но смотрел по-прежнему с хмурой настороженностью.

Алиенора двинулась к своей кобыле – медленно, потому что в тот день у нее разболелось левое бедро, а пользоваться тростью она упорно отказывалась, не желая походить на свою свекровь императрицу Матильду в старости. Меркадье дипломатично сбавил шаг и шел чуть сзади, сцепив руки за спиной.

Внезапно из тени сбоку от собора выскочил человек в стеганой котте сержанта, развернул Меркадье к себе лицом и одним быстрым движением охотничьего ножа полоснул ему по горлу.

– Это тебе за Брандина, сучий сын! – завопил он.

Горячая кровь брызнула Алиеноре на лицо, и она с криком отпрянула. Меркадье замер на месте, сжимая руками горло, потом повалился навзничь, задергался в предсмертных судорогах. Началось столпотворение. Люди Меркадье схватили убийцу и опрокинули его на землю. Вокруг Алиеноры кольцом встали ее рыцари, но перед тем, как их спины скрыли от нее происходящее, она увидела, как глаза Меркадье закатились, последний выдох с бульканьем вырвался из перерезанного горла.

Рихенза задыхалась от ужаса, капли крови заляпали ей платье, лицо, руки. Алиенора обхватила ее обеими руками – и чтобы самой устоять на ногах, и чтобы успокоить ее. Бельбель решительно встала перед госпожой и ее внучкой, загородила их, широко раскинув руки.

Убийцу поставили на колени, отобрали у него орудие смерти, связали руки.

– Это послание от моего господина Брандина, – повторял незнакомец, не выказывая раскаяния в содеянном. В его глазах бился огонь жизни, которую он забрал у Меркадье. – И так будет с каждым, кто нарушит данное слово! – Он сплюнул на землю за миг до того, как его оглушил дубинкой кто-то из наемников Меркадье.

Из храма к телу бросились священники, но совершать соборование было слишком поздно. Душа Меркадье отлетела без отпущения грехов, и уже кружили мухи над липкой кровью вокруг его распростертого тела. Кто-то притащил носилки, чтобы перенести его в собор. Алиенору, Рихензу и Бельбель тоже туда отвели, в помещение, где они смогли смыть с себя кровь и почистить одежду.

– Почему? – спрашивала Алиенора. Теперь, когда все закончилось, ее била дрожь. – Почему? Я не понимаю.

Один удар за другим. От внезапности произошедшего кружилась голова. Очевидно, что целью являлся Меркадье, но с такой же легкостью на его месте могла оказаться она сама. Капитан наемников был одним из ближайших соратников Ричарда. Он держался рядом, когда ее сын умер. Алиенора полагалась на его немногословную поддержку, и вот в один миг его не стало, и у нее словно почва ушла из-под ног.

– Я больше не вынесу этого кошмара, – сказала она Рихензе, – и не понимаю, как его прекратить. Столько людей покинуло меня, и я никогда не знаю, кто и когда станет следующим. Упокой, Господи, его душу, упокой, Господи, его несчастную душу…

Меркадье был наемником, солдатом удачи, то есть нуждался в молитвах более других, но Алиенора гнала мысль о том, что он попадет в ад. Сильнее, чем когда-либо, ей хотелось вернуться в спасительный покой Фонтевро, но она не могла ехать, пока не похоронит Меркадье и не прочитает по нему заупокойную молитву. Это ее долг.

Собрав оставшиеся силы, Алиенора вышла из собора, чтобы распорядиться о том, что должно быть сделано.

Утром королева присутствовала на похоронах и раздала милостыню за упокой души Меркадье. Убийца при допросе с готовностью поведал историю о том, что наемник разругался с другим предводителем солдат удачи, Брандином, и каким-то образом опорочил его честь. Как родственник Брандина, этот человек был послан убить Меркадье и восстановить честь рода.

Живи с мечом и погибни от меча. Эти слова звучали в голове Алиеноры. В глубокой печали покинула она Бордо, где нашел свой последний приют самый прославленный капитан наемников своей эпохи. Тело сержанта, который убил его одним взмахом ножа, покачивалось на ветру, когда она проезжала мимо виселицы.

Аббатство Фонтевро,

лето 1200 года

Скульптору Жану Д’Ортису еще не было пятидесяти лет. Худощавый, загорелый, жилистый и мускулистый от постоянной работы молотком и долотом. О роде его занятий свидетельствовала и легкая сиплость дыхания. С ним пришел Матье, его зять, светловолосый и широкоплечий парень с пронзительными голубыми глазами с гусиными лапками морщинок в уголках.

Д’Ортис отбросил в сторону прикрывавшие камни мешки и присел на корточки, чтобы изучить блоки известняка. Он провел по ним рукой, оценивая зернистость и качество, как торговец лошадьми оценивает крепость конских ног. Его чуткие пальцы двигались гибко и быстро, пока скульптор на ощупь «читал» камень. Мастер принес Алиеноре несколько эскизов своей резьбы, включая украшение для карниза: маленькое миловидное лицо с натуральным цветом кожи и золотыми волосами, выглядывающее из-под густой зеленой растительности, и королева с загадочной улыбкой, таящейся в чуть приподнятых уголках губ.

– Когда ты сможешь приступить к работе? – уточнила Алиенора.

Каменотес встал и хлопнул ладонями, не столько избавляясь от каменной пыли, сколько продолжая оценивать ее. Держался он скованно, так как обычно вел дела через посредника, но королева пожелала поговорить о заказе с ним лично. Д’Ортис считался лучшим, и ни на что иное она не согласилась бы, но его мастерство означало высокий спрос на каменотеса и плотную занятость.

– Госпожа, я могу приехать на зиму, – ответил он, – до тех пор сделаю предварительные наброски и пришлю их вам. Мне надо знать, какие цвета вы желаете и как должны выглядеть фигуры. И в один сезон, возможно, я не уложусь.

– Работайте сколько нужно, месье, надеюсь лишь, что не вечно. Я бы хотела увидеть готовые памятники, пока жива.

Каменотес со свистом и хрипом откашлялся и ударил себя в грудь.

– Хорошо, госпожа. – Он быстро переглянулся с зятем.

– Фигуры должны выглядеть спокойными, но живыми. Они должны прославлять династию. Скажи, способен ли ты и твои помощники создать то, что я хочу, и достанет ли тебе страсти это сделать? Я желаю, чтобы те, кто будет смотреть на твою работу, видели королей, отдыхающих от своих трудов, а не покинувших мир. Итак, можешь ли ты дать мне, что я хочу?