– Оказывается, когда в компании нет Полыни, ты пытаешься играть его роль главного, да?

Я только язык показала.

Мы с Кадией отправились в поместье госпожи Внемлющей. Со стороны казалось – юная нюкта и мумия бредут куда-то в ночи.

* * *

Дом с подземельем мы узнали издалека: у него царило некоторое оживление.

То и дело внутрь заходили слуги-мертвецы, и каждый был чем-то занят: кто нес чашу, полную соли, кто – факел, кто – коробку мелков. Несколько мумий протащили сквозь дверной проем корзину, полную змей.

– Плохой знак, – не размыкая иссохшегося рта, просипела Кадия. – Либо это для врагов. Либо для ритуала. Либо на ужин, что тоже мерзко.

Да уж…

Стараясь вести себя естественно, мы с подругой проследовали в дом. В конце холла пряталась нужная нам лестничная шахта. Ее было видно издалека – на ступеньках стояли, чадя и мигая, зажженные восковые свечи, а на каждом пролете имелась композиция из горки пепла и отрубленной сухой головы…

Когда мы спустились до конца, я обомлела: под лестницей сидели два мертвеца, один из которых тщательно отпиливал черепушку второму. Видимо, это будет декор для нижней площадки. Обезглавленные тела мумий были стопками сложены вдоль стены.

Если честно, при виде этого зрелища мне больше всего на свете захотелось развернуться, сцапать Кадию за руку и драпануть отсюда на максимальной скорости. Причем тихонько поскуливая.

Но кто-то же должен сделать дело, да?

Впереди замаячил дверной проем, слабо горящий изумрудным цветом. Мы с Кадией приблизились и аккуратно заглянули внутрь.

Это оказалось нужное нам подземелье: огромный сводчатый зал со множеством аквариумов с травой осомой. В самом центре стояло бархатное черное кресло, в котором сидела Тишь, одетая в золотую мантию. Ходящая забросила ногу на ногу и читала некий манускрипт. Слева от нее стоял дубовый письменный стол, заваленный вещами. На нем балансировала стопка книг, бумаги и перья, бутылка вина, два кубка, часы, золотая маска и много волшебных кристаллов. К столику был прислонен классический теневой посох.

Вокруг госпожи Тишь кипела работа.

Четыре дюжины мумий – привилегированных обладателей голов – ползали по полу. Скрипя и хрипло дыша, они рисовали огромную, во весь зал, пентаграмму, центром которой было кресло Тишь. На вершинах звезды мумии клали убитых змей; перекрестья обсыпа́ли солью и золой. Внутри основного рисунка было множество дополнительных линий, витков и узоров.

Судя по всему, это телепорт не на одного. Скорее, на небольшую армию. Вероятно, мертвую…

Кадия пихнула меня в бок и пальцем указала на дальний угол помещения. Там, в громадной клетке, плохо различимой в сумраке, сидел Мелисандр Кес – чуть выделяющийся в тени благодаря светлым волосам и рубашке. Саусбериец устроился у стены, привалившись к ней затылком, и был, очевидно, жив. Хотя и не слишком весел.

Мы с Кадией обменялись торжествующими взглядами.

Между тем Мелисандр поднялся на ноги и оперся на решетку локтями, обозревая зал.

– Я правильно понимаю, что вы скоро отчаливаете, леди? – зычно крикнул он госпоже Тишь.

– Умолкни, – бросила она, не оглядываясь.

– Может, подарите мне ключ от клетки на прощание? – Мел демонстративно потряс амбарный замок, венчающий дверь в его камеру. – Вам несложно, а моя душа прямо-таки воспоет от радости.

Тишь не ответила.

– Он же у вас совсем рядом, в кармане мантии лежит, я видел, – продолжил Мелисандр со своей фирменной улыбкой, обращенной к спине Внемлющей. – Кстати, можете кинуть его прямо сейчас. Я сам себя молча отопру. И уйду сам. Из поместья, из Мудры, из пустыни. Я вообще самостоятельный парень, как вы уже заметили. Мешать вашей вечеринке не стану, не беспокойтесь. Не люблю пентаграммы, в них тесно. А во дворце будет еще теснее. И, подозреваю, жарковато.

– Заткнись, я сказала! – прошипела Ходящая.

– Да что же вы такая напряженная, Тишь! – Мелисандр искренне расстроился. – Такая грандиозная, такая печальная. Поговорим по душам?

– Я тебя сейчас убью, саусбериец.

– Сомневаюсь, что это исправит ваше настроение. Вокруг уже столько мертвых – а вам все равно невесело, разве нет? Хреновая у вас, получается, стратегия.

Тишь не ответила. Мелисандр еще какое-то время смотрел на нее, подперев небритую щеку кулаком, потом разочарованно вздохнул и снова ушел в угол клетки.

Ходящая покосилась на него из-за свитка, потом как-то по-волчьи повела носом и вдруг уставилась прямо на наш дверной проем.

– Сорок седьмая! – рявкнула она. – Наконец-то! Быстро сюда!

– Иди, иди! – я подпихнула замешкавшуюся подругу, и Кадия, на прощанье взволнованно охнув, колченого поперлась к Ходящей.

Тишь мрачно глядела на то, как псевдомумия тащится к ней через зал. Я же замерла в коридоре, стараясь не обнаружить себя раньше времени.

Кадия доковыляла до Тишь и встала, руки по швам. Ходящая вскинула бровь:

– Рисуй, что стоишь? Время почти пришло. – Тишь щелкнула пальцами, и в воздухе замерцал узор, сотканный из крохотных искр. – Запомнила?

Кадия согласно просипела что-то на условно-«мумьем» языке и так же неспешно, как раньше, похвально не теряя самообладания, потащилась в угол комнаты за мелками и солью.

Времени действительно осталось мало…

Что же делать? На чем сосредоточиться?

Вдруг чьи-то горячие пальцы дотронулись до моего запястья.

– Если уж подслушиваешь, то не забывай следить за тем, что у тебя за спиной, – раздался негромкий знакомый шепот. Резко пахнуло кофе, перцем и мятой.

Полынь.

Прах побери, Полынь!

Улыбка, заплясавшая на моих губах, растаяла, едва я обернулась.

Чистенький и свеженький, с волосами, тщательно убранными в клубковатый пучок, и с привычным прищуром, напарник был… совершенно неправильным. Он стоял в коридоре во весь рост, не таясь, в шелестящей золотой мантии, с теневым посохом в левой руке. Татуировка Глазницы, обычно скрытая под браслетами, гордо полыхала алым.

Я никогда не видела Внемлющего настолько… цельным.

– Боишься, госпожа Шаграух? – Полынь лукаво наклонил голову, всматриваясь в мое лицо.

Я боялась. Боялась, что сошла с ума. Свихнулась окончательно – а если еще нет, то чокнусь прямо сейчас, сию секунду…

Стиснув кулаки, я молча кивнула. Полынь посмотрел, как меня трясет, и едва заметно покачал головой – то ли неодобрительно, то ли сочувствующе.

– Сходи к западной стене квартала, будь добра. Мне кажется, за ней кто-то есть. Возможно, это мои бывшие спутники, – вроде как попросил, а на самом деле приказал Ходящий.