«А я думал, что удивить меня уже будет нечем!» Кронштадт

– А я думал, что удивить меня уже будет нечем, – шепнул на ухо сопровождающему его флигель-адъютанту его императорского величества Джон Мозес Браунинг, спускаясь по трапу на кронштадтскую набережную и с интересом оглядывая почетный караул, встречающий у трапа их небольшую делегацию.

Кирилл Анатольевич Нарышкин довольно улыбнулся. Заключительная фаза его миссии удалась. Две недели, проведенные в Америке, скачки по тамошним городам, переговоры с капризными изобретателями и их деловыми партнерами, целое состояние, оставленное за океаном. Всё это с сегодняшнего дня для него – только история об удачно выполненном поручении. Почти удачном… Тесла пока остался в Новом Свете улаживать свои тяжбы с Эдисоном и с патентами, не оформленными из-за постоянного дефицита средств. Зато присутствовали другие два изобретателя – оружейник Браунинг и электротехник Александр Николаевич Лодыгин. Их Нарышкин искренне уважал и считал настоящими учеными, в отличие от «фокусника» Теслы. Сейчас они все вместе спускались на причал Кронштадта.

Военное приветствие по замыслу императора должно было продемонстрировать значимость, которую Россия придает приезду творческих людей. Сделать им приятное было не главной задачей. Гораздо важнее было продемонстрировать это вездесущим журналистам, способным разнести нужную информацию по городам и весям Старого и Нового Света, как сорока на хвосте. Почетный караул, размер жалованья и условия, созданные для инженеров-изобретателей, вызвали среди пишущей братии нездоровый ажиотаж, на который как раз и рассчитывал монарх.

Россия начала ХХ века – крайне бедная страна на технических специалистов. Даже если прямо немедленно начать готовить их в товарных количествах, все равно пройдет минимум десять лет, когда появятся первые, очень скромные результаты. Приглашать на работу иностранных техников и инженеров, переманивая их длинным рублем – никаких денег не хватит. Это император знал еще со времен индустриализации СССР. Поэтому выбрал третий, самый нахальный и циничный, но неизменно срабатывающий прием – создать неимоверно привлекательные условия для скромной по размерам, но уже известной широкой публике, группы изобретателей, громогласно объявив, что таковые будут предоставлены каждому, кто сможет на деле доказать полезность и работоспособность своих мозгов.

А дальше – жесткий отбор лучших среди предлагающих свои услуги и полное умолчание о том, что оставшиеся за чертой избранных вряд ли смогут претендовать на что-то большее, чем уже имели у себя дома. Но главную задачу они выполнят – дефицит технических кадров на какое-то время будет преодолен, а там должны подоспеть и первые выпуски отечественных технических специалистов. Их тоже надо раззадорить демонстрацией чужого успеха. Тогда они со студенческой скамьи включатся в активное соревнование за право быть лучшим. И покатится комочек снега с горы, по дороге превращаясь в неудержимую лавину изобретений и рационализаторских предложений. Необходимо построить систему улавливания и поощрения этих инициатив, чтобы никто не остался забыт и обижен. Выделять и награждать за само желание думать, изобретать, улучшать. Не обязательно материально. Но всегда так, чтобы изобретатель и рационализатор гордился этим поощрением и сам становился предметом зависти и объектом для подражания.

Ничего этого флигель-адъютант Нарышкин и его спутники не знали. Штабс-капитан старался скрупулезно выполнить возложенную на него миссию. А изобретатели были смущены и заинтригованы. Смущение вызывало непривычное внимание столь высокопоставленного аристократа, которое венчал контракт о пожизненном найме, подписываемый с самим императором, где строчка оклада была пустой и свободной для заполнения. Такого никто в мире еще не делал, и эта неслыханная практика уже стала темой для многочисленных пересудов и сплетен в светских салонах и прессе. «Ну да, все правильно! – кивали умудренные опытом вельможи. – Ничего другого русский царь, один из самых богатых людей планеты, не мог подписать. Если это царский контракт, значит, и условия в нем должны быть царские!»

Изобретатели были удивлены. Император показал себя технически подкованным, грамотным заказчиком. Для таких творческих людей интересные, дерзкие цели не менее, а может, даже более, важны, чем материальное вознаграждение. Они, как никто другой, чувствуют скоротечность отпущенного времени и совсем по-детски огорчаются, когда их острый, заточенный на решение грандиозных, прорывных задач мозг используется утилитарно – на изготовление затычек в старом, давно прохудившемся тазике.

А император ставил задачи достойные. Джон, занимавшийся до сего времени ружьями и пистолетами, с интересом разглядывал эскизы пулемета, начертанные рукой монарха. Техническое задание для оружия, которым он никогда не занимался, было увлекательным и азартным вызовом. Ничего подобного никто ещё не создавал – это точно! Калибр.50 дюймов, или 12,7 миллиметров по метрической шкале, прицельная дальность – 2000 ярдов, 600 выстрелов в минуту…[134] Да, русский император хочет иметь серьезную игрушку. Конструктора заинтересовал еще один заказ – тактико-технические данные и эскизы нового пистолета. Уютный, аккуратный, явно предназначенный для скрытого ношения, похож на его FN-Browning M.1900, но бросается в глаза оригинальная конструкция магазина, как будто продолжение рукоятки. Ну с этим он точно справится…[135]

Не менее интересное техзадание изучал Александр Николаевич Лодыгин. В результате сотрудничества с ним император надеялся на электроаппараты для сварки и резки стали, индукционные печи для плавки металлов, мелинита, стекла, закалки и отжига стальных изделий, завод по электрохимическому получению вольфрама, хрома, титана, и самое вкусное – метрополитен. Опыт строительства был им получен в Европе.

Наряду с техническими заданиями, Лодыгина привлекал новый формат работы. Император собирал в единый кулак все научные кадры, учредив Государственную комиссию по электрификации России – ГОЭЛРО, куда, кроме Лодыгина, уже были приглашены выкупленный у AEG Михаил Осипович Доливо-Добровольский, деятельный и подвижный Роберт Эдуардович Классон, и еще десятки других инженеров с неизвестными Лодыгину фамилиями. Цели перед комиссией император ставил не просто дерзкие, а какие-то заоблачные – увеличить выработку электроэнергии с нынешних микроскопических 400 миллионов киловатт · час до космических 40 миллиардов[136].

Александр Николаевич твердо стоял на ногах и не верил в сказки. Перед глазами его проплывали пейзажи русской деревни – худой, бедной, забитой, утонувшей в грязи и нищете. Ознакомившись с этими планами, умом изобретатель понимал, что это не-воз-мож-но, однако сердцем он тянулся к невероятному, и оно привлекало его своей грандиозностью и бесшабашной удалью гораздо больше, чем солидное вознаграждение, и даже больше, чем возможность заниматься любимым делом. Для русского человека жизненно необходимо хотя бы один раз в жизни шмякнуть шапкой об пол и с криком «А, была не была!» рвануть в дали дальние за сказкой, которая, оказывается, и является смыслом жизни.