— Зажатый между горами и Саламанкой? — Я картинно скривился. — И что я там буду делать? Камни считать?

— Там серебряные рудники! — обижено воскликнула она. — Три штуки. Особо сильно мы их не разрабатываем, пока нет такой надобности, но того, что там добывается, тебе хватит на безбедное существование даже на тех каменистых почвах. А ещё есть перевал через горы. В Загорье, конечно, земли малоцивилизованные, но торговля идёт. К тому же графство упирается в горы, откуда нет никаких угроз «с тыла».

— Ага, а с другой стороны твоя же Саламанка. Тут больше никаких угроз и не надо, — издал я ехидный смешок.

— Да кому ты там будешь нужен! — противно скривилась она, и, к сожалению, была полностью права. Я перестану быть самостоятельным игроком. «А оно тебе нужно, Рома?» — поддел внутренний голос. — И так отдашь всё, что нужно, если попросим. Аж злоупотреблять не хочется. Держи перевал, поставляй серебро сколько скажут, и будешь сыт и богат до конца жизни. Такой размен устроит?

— Ещё заберу всех своих людей, кто решит идти со мной. И поменяю твоих на местах на своих, — сощурился я..

Она пожала плечами.

— Не вижу проблемы. Ты же будешь новым владетелем — ты и решай, как быть.

— Хорошо. Тогда размен устроит. — Согласно кивнул. — Теперь моя цена. Две тысячи солидов — сразу, — отрезал я, предотвращая глупый торг за пустяки. — Отдадите перед подписанием моего отречения. И пять тысяч солидов в течение десяти лет. Дабы не напрягать казну, могу выбирать эту сумму из королевских налогов и пошлин — понимаю, что вам на гражданскую войну деньги будут нужны, вы меня «кинете» не потому, что злые, а потому, что нечего дать будет. Это такая перестраховка, гарантия. Я сам не отдам вам то, что вы должны мне. Согласна?

— Это выше того, что могу обещать, но, думаю, решаемо. — А сейчас голосок принцессы задрожал. Решение о таких деньгах, действительно, выше неё. Доход всего королевства, со всех графов и герцогов, около тридцати тысяч солидов — тоже в умной местной книжке в особняке прочитал, вместе с картой земель. Одна шестая общего дохода… Да кто мне её даст!

Но в конце концов, им нужна моя пшеница для гражданской войны или нет? Пускай раскошеливаются.

— Отлично. Тогда последнее, — продолжил я. — Извини, зая, но я человек, выросший в патриархальной семье, и очень свою семью люблю. А из всей семьи у меня остался только один близкий человек — сестра Астрид. Если вы хотите Пуэбло, вы быстро, прямо бегом устраиваете её развод с Кастильяной. Не знаю как, денег ему дайте, чтоб не бузил, священникам хороший подарок сделайте, чтоб не телились, но вопрос решаете, и решаете вы. И после денонсации брака, когда Астрид вновь станет виконтессой Пуэбло и моей наследницей…

— …Ты подписываешь отречение, — кивнула она. — После чего твоя сестра превращается в открытую наследницу. Умно, Рикардо. Умно.

Я расплылся в слащавой улыбке.

— Я, как старший брат, не буду настаивать на кандидатуре её мужа, подкинутой НЕ вами. Вы её выдаёте замуж за своего доверенного человека, и следующим графом Пуэбло после него становится мой родной племянник. Я, конечно, хочу жить, но кровь моих предков не должна покинуть Пуэбло. Это тоже условие.

Что же касается тебя, у тебя и так много титулов и без этого. Ты остаёшься и Фуэго, и Саламанкой, и баронств у тебя несколько. А если повезёт, и ты сядешь на трон вместо братца, на кой они тебе тогда сдались?… — Я ей подмигнул. — Кстати, может быть тогда как раз и вспомнишь об одной серебряном графе из предгорий Востока?

Мельком глянул на Старого. Капец его перекосило! Сеньорита принцесса же игриво улыбалась, в том числе рассчитывая на его реакцию. Думаю, ближайший месяц сеньор не переживёт. Яд в средневековье никто не отменял, и это будет поступок в её духе.

Это была шутка, кто не понял. Но в каждой шутке только доля шутки. Такой сценарий имеет свои степени вероятности. А Старый, походу, накосячил. Возможно это он отдал приказ на моё устранение, без одобрямса госпожи. Нет-нет, я не идеализирую её и не оправдываю, она МОГЛА отдать такой приказ в любой момент. Но я её слишком заинтересовал старыми знаниями, о настоящем древнем Риме после распада и переноса их Романо-Иберии в эти ебеня. Они, Сертории, что-то знают о таких, как я, что логично, учитывая наплыву попаданцев в этом мире на квадратный метр. Правда знания эти под разными секретными грифами, а значит…

А значит, я не уехал бы из Аквилеи, когда всё бы ей рассказал. Просто это произошло бы позже. Возможно как раз от яда.

…Но как бы то ни было, такие дуболомы, как барон, долго в политике в принципе не живут.

— Вот если стану — тогда об этом и подумаю, — игриво захлопала она ресницами. — А теперь… — голос её начал наливаться сталью, — я желаю знать! Какого хрена происходит! Кто кого и зачем убил!

— Зай, не верю, — покачал я головой, картинно вздохнув. — Не переигрывай.

— Я серьёзно! Я с утра сижу во дворце и ничегошеньки не знаю, что происходит в городе! — А глазки-то честные. Но я не романтик Ричи, я циник Рома.

— Знаешь анекдот? — решил перейти я к третьей фазе, а для этого надо было заговорить зубы контрагентам как можно сильнее. — «Когда телега переехала мне голову, моя жизнь будто остановилась!»

Хлоп-хлоп глазками. Не поняла.

— Ну, это шутка такая. Про бедняжку, для которой жизнь остановилась. А вообще это медицинский анекдот. Ты когда-нибудь бухала с медиками?

Снова хлоп-хлоп.

— Мне вот однажды довелось. Они ещё не практикующие врачи были, всего лишь студенты. Учились только. Но много интересного рассказали. Благодаря тому, что они мне рассказали, я этой ночью человека спас. Второго своего отрока. Первому болт в лицо вошёл, вот тут, чуть ниже глаза, — показал на себе, хотя как бы считается плохой приметой. К чёрту, не до примет сейчас. — Там без вариантов было. У твоих людей хорошие арбалеты. Вот только мои парни не какие-то королевские гвардейцы. Мы — пограничники, под орками живём, и на huju вас, столичных хлыщей, вертели! Но если бы не зашили рану второму отроку, он бы умер. А так ничего, пока жив, борется. Даст бог — выходит.

Это я к чему всё? А к тому, что Толян и Пашка, земели мои, тоже с Cherepovtsa, каким-то боком в Moskve оказались. Как и я. Где бы мы ещё, северяне, наклюкались, как не в столице нашей Родины, да? Вот после второй бутылочки беленькой их на чёрный юмор и пропопёрло. Знаешь мой любимый анекдот?

— А-а-а… — только и успела сказать она.

— После операции больного несут на носилках. Тот очнулся и спрашивает: «Братки, куда меня?» «Знамо куда, на кладбище». «А может всё-таки в палату?» «Больной, не занимайтесь самолечением! Доктор сказал на кладбище — значит на кладбище!» Ха-ха-ха. Не смешно, нет? Эх, деревня ваша Альмерия! Чёрный юмор не понимает! Или вот ещё один: «Доктор, скажите, я умру?» «Конечно!»

— Не смешно? — подался я вперёд. — Нет? А я смеялся. Да, мировые ребята, эти врачи. Первый мед, имени академика Павлова — это вам не петушки сосать!