Деньги — вот ключ ко всему.

К демонам Фуада.

Поднявшись, Арман нетвердым шагом отправился в спальню. Там он вытащил из-под кровати чемодан с деньгами и отпер замки. Двадцать пять тысяч — не сумма, когда речь идет о том, чтобы избавиться от врага. Всего двадцать пять кусков — и прощай, Лаки Сантанджело.

Некоторое время он смотрел на аккуратные пачки долларов. В каждой пачке было по двадцать тысяч. Наличные. То, что надо. Никакого бумажного следа, который мог бы вывести сыщиков на него.

Он так увлекся разглядыванием своего чемодана, что не услышал, как к нему сзади подошла Плюшевая. Заглянув Арману через плечо, она так и застыла с открытым ртом. Столько денег сразу она не видела никогда в жизни — разве что в кино.

— Ты что, банк ограбил? — спросила она, продолжая с жадностью смотреть на аккуратные пачки долларов.

— Это мои деньги. Я сам себе банк, — ответил Арман, недовольный тем, что шлюха вошла в спальню следом за ним.

— Ты, значит, богатенький котик? — промурлыкала Плюшевая, повисая на его руке. — Богатый и красивый. И сексуальный!

— Ты считаешь меня сексуальным? — Ее слова неожиданно польстили Арману — женщины редко называли его сексуальным. Он просто не давал им подобной возможности: когда тебя начинают унижать или велят заткнуться, потому что ты недостоин говорить, ни о какой сексуальности не может быть и речи.

— Еще бы! — воскликнула Плюшевая, продолжая несильно тянуть его за руку. — Идем, — добавила она. — В соседней комнате у меня кое-что для тебя приготовлено. Что-то совершенно особенное.

— Что же?

— Ты когда-нибудь курил крэк, Арни? Если нет, попробуй. Вот увидишь, это нечто непередаваемое. Такого ты не забудешь никогда.

И она снова потянула его за руку, уводя прочь от набитого деньгами чемодана, а Арман был так заворожен ее словами, что не подумал даже закрыть крышку, не говоря уже о том, чтобы снова запереть.

— Идем, большой мальчик! — продолжала мурлыкать у него над ухом Плюшевая. — Эту ночь ты будешь помнить до конца своих дней.

* * *

Когда они с Элли, вооруженной фотоаппаратом с телеобъективом, засели в кустах неподалеку от виллы, где остановился Билли Мелина, Кевин снова почувствовал угрызения совести. В конце концов, он и Билли дружили; им довелось многое пережить, а теперь получалось, будто Кевин его предает. С другой стороны, Билли сам был виноват. Он первый продемонстрировал старому приятелю свое недоверие, фактически предал их дружбу и при этом вел себя так, словно ничего страшного не происходит. Как будто так и надо. Ему и в голову не пришло, что у Кевина тоже есть чувства, которые этот поступок глубоко ранил. Будет только справедливо, успокаивал себя Кевин, если он отплатит Билли той же монетой. Пусть на своей шкуре испытает, каково бывает человеку, которого предал близкий друг.

— Мы можем проторчать здесь до утра, — шепнул Кевин. Подобная перспектива ему нисколько не улыбалась. У него затекли ноги, к тому же совесть не желала успокаиваться, и он был бы только рад, если бы Элли сказала, что они все равно ничего не высидят и что пора сходить в бар промочить горло.

— Я готова ждать сколько понадобится, — ответила Элли довольно бодрым тоном. — Кто бы сейчас у него ни был, рано или поздно этот человек выйдет. Тогда-то я их и сниму.

— Ты, наверное, уже делала что-то подобное? — спросил Кевин, гадая, когда же ему наконец представится возможность сделать то, о чем он постоянно думал. В Вегасе он находился уже больше суток, но до сих пор так никого и не трахнул.

— Несколько раз, — кивнула Элли. — Меня учил мой отец. Папа и сейчас считается одним из величайших фоторепортеров. Он снимал и Джеки Онассис, и Элвиса, когда тот растолстел, и О. Джей. Симпсона, когда тот был в бегах, и принцессу Диану с Доди, а однажды сумел подловить Майкла Джексона, когда тот был в пижаме. Словом, старик знал, что и как нужно делать. Это он открыл мне главный секрет удачного снимка. Главный фокус в том, чтобы дождаться подходящего для съемки момента, а для этого нужно терпение, терпение и еще раз терпение. Ну и удача, конечно… — Она немного помолчала, потом добавила: — Отцу, конечно, приходилось труднее — в его времена фототехника была не очень хорошей, а если подбираться к знаменитости слишком близко, было опасно — охрана могла отнять или разбить камеру. Или лицо. Сейчас такое случается, конечно, намного реже — объект чаще всего даже не подозревает, что его снимают. Все эти длиннофокусные объективы, ночные приставки и прочее здорово облегчают нам жизнь! Как говорится, снимай — не хочу.

— Я не знаю, кто может быть у Билли, — снова сказал Кевин. — Может быть, даже Винус. Мы столкнулись с ней днем.

— Это будет снимок так снимок! — мечтательно проговорила Элли. — Просто пальчики оближешь. Все думают, что они разводятся, а Винус, оказывается, бывает у Билли по ночам. Издатели будут драться, только бы заполучить это фото. Думаю, оно пойдет на первую полосу.

— В последнее время Билли встречался с Уиллоу Прайс, — вспомнил Кевин.

— Это уже никому не интересно, — отмахнулась Элли. — К тому же все отлично знают, что Уилл — старая лесба и от мужиков ее тошнит.

— Была еще та молоденькая девчонка в Лос-Анджелесе, — подсказал Кевин.

— Молоденькая — это хорошо, — сухо заметила Элли. — Особенно если она к тому же несовершеннолетняя. Чернокожая девчонка или порнозвезда — еще лучше. Ну а лучше всего было бы застать его с мужчиной, как Чарли Шина. Это вообще беспроигрышный вариант.

— Нет… — Кевин покачал головой. — Только не Билли. Он не встречается с мужчинами.

— Не встречается? — Элли хмыкнула. — Когда занимаешься съемкой знаменитостей, рано или поздно начинаешь понимать: от этой публики можно ожидать чего угодно.

* * *

— Мне правда не хочется тебя отпускать, — сказал Билли, провожая Макс до дверей.

— А мне правда не хочется уходить, — улыбнулась она и, привстав на цыпочки, игриво прикоснулась кончиком пальца к ямочке на его подбородке. Билли в ответ обнял ее за талию.

— Буду ждать твоего звонка. — Он открыл дверь, но не спешил разжать объятия. Наклонившись, Билли поцеловал Макс в губы долгим, страстным поцелуем. — Спокойной ночи, Зеленоглазка, — проговорил он наконец, глядя в озаренное луной лицо девушки. — До завтра.

— Придется и мне подобрать тебе какое-нибудь прозвище, — сказала Макс, ища предлог, чтобы задержаться еще немного. — Например, Билли-Ямочка… Ну как, тебе нравится?

— Ямочка? — Билли задумался. — Ямочка… — Он хмыкнул. — Похоже на кличку ручной обезьянки. Нет уж, найди что-нибудь более мужественное.

Захихикав, Макс обхватила его руками за шею.

— Что, например?

— Я уверен, ты что-нибудь да придумаешь, — сказал Билли, в свою очередь крепко обнимая Макс.

— Обязательно придумаю, — пообещала она.