«После возвращения из уз я приступил вновь к служению, которое нес до ареста. Летом 1971 года мне предложили трудиться в составе Совета церквей, что я принял охотно. С большой радостью я несу его, хотя прошедшие скитания сильно отягчают меня. Но, глядя на дорогих друзей, на сотрудников, которые прошли такой же путь, сердце ободряется. С братьями я имею постоянное общение. Вникая в дело Божье, я, по мере сил, осуществляю служение, к которому призвал меня Господь.

За состояние братства на сегодняшний день надо сердечно благодарить Господа. Оно бодро, живо продолжает идти тернистым путем, хотя и чувствуется усталость у наших жен, деток.

Кстати, несмотря на эти частые и многолетние разлуки, Господь милостью Своей посетил мой дом. Трое моих детей являются членами церкви и прославляют Господа. Двое были тоже верующими, но за годы моего отсутствия совсем охладели.

Последние годы моей жизни также не лишены скорбей и стеснений. Я не могу находиться в семье. По освобождении, в 1971 году, я устроился на работу. Работал честно, сдавал необходимые планы, но сотрудники КГБ потребовали от директора предприятия уволить меня или дать такую работу, чтобы я был всегда на глазах; поэтому я был вынужден уволиться. Все мои попытки устроиться в другом месте оказались безрезультатными. По причине преследования, со стороны органов КГБ, мне пришлось совершать служение на нелегальном положении.

Мне уже седьмой десяток лет. Государственным законом я вроде бы и освобожден от трудовой повинности. Семья моя живет в Ташкенте. Последние месяцы безбожники не перестают обращать внимание на мою семью. Моя дорогая подруга вероломно лишена прописки в городе и в доме, где она все годы жила с детьми. Детей оставить она, конечно, не может. Мы имеем встречи редко, но Господь утешает и укрепляет нас.

Хочется служить Ему всем сердцем до тех пор, пока Господь отзовет на этом же посту, на который Он поставил.

Мое дорогое братство всем сердцем люблю и всем, чем могу, хочу служить ему. Благодарю за внимание, которое оказали мне. Мою семью поддерживали приветами и материально из-за рубежа дорогие друзья, братья и сестры, которых я не знал, о которых не слышал. Всех я сердечно благодарю. Скажу одно: мою душу это согревало, я знал, что я не один в этих скитаниях…

Благодарение Господу, несмотря на продолжающиеся скорби во всяких изощренных формах, наше братство растет и умножается. Ряды его обновляются за счет христианской молодежи, которая так близка, так дорога нам и вместе с нами плечом к плечу идет, неся тяжесть и ответственность ковчега Нового Завета. Да святится имя Бога, нашего как на небе так и на земле, и да придет царствие Его. Аминь».

Н.П. Храпову была в то время неизвестна кончина дней его. Не знал он, что его дорогая подруга, вышедшая замуж за узника, и умрет женой узника. Он неустанно трудился на ниве Божьей и не потому, что был какой-то сверхъестественный человек. Нет, он так же, как и все, уставал и страшился. На одном закрытом братском совещании он сказал: «Если кто-нибудь говорит, что он не боится страданий, то я скажу, что он лжет. Все боятся. Но если мы ради Господа решимся пойти на риск, то Бог даст силы перенести скорби». Ради Христа Николай Петрович был готов снова и снова всем жертвовать, всем, хотя ему это давалось нелегко.

Самый большой отрывок времени пребывания его на «свободе» длился неполных девять лет, с 1971 года по 1980 год. В это время он, будучи на нелегальном положении, трудился в Совете церквей. По милости Божьей, тогда из-под его пера вышла, уже знакомая читателю, книга «Счастье потерянной жизни».

Перед последним арестом он сказал: «Я чувствую, что в последнее время останусь один». Так и случилось: 3 марта 1980 года в г. Караганде Николая Петровича арестовали и осудили на 3 года. Одним из главных обвинений была его книга.

С Елизаветой Андреевной Храповой, перенесшей много лишений, после очередного ареста мужа, случился инсульт, а через полтора месяца Господь взял ее к Себе. Только через три месяца сообщили об этом Николаю Петровичу. Верующие очень просили отпустить его на похороны жены, обещали оплатить надзирателям за охрану, но так ничего не добились. Просили сообщить о дне похорон жены, но и об этом ему не сообщили. Николай Петрович молился о ней, как о живой. Когда надзиратель, наконец, сообщил, то Николай Петрович, положив руку на грудь, сказал: «Господи, возьми сердце в Свои руки, иначе оно разорвется… Нам выпала такая же доля, как и мужам Божьим». Вспомнил он пророка Иезекииля, жену которого Бог неожиданно взял, а ему запретил даже плакать о ней, но продолжать служение израильскому народу (Иез. 24:15–18).

Для Николая Петровича утрата жены была ощутимой, до боли. Ноша, пронесенная десятки лет, стала давить плечи узника непомерным грузом. Когда уже пережито так много, то в конце пути даже маленькая капля может показаться неимоверно тяжелой. Если духовные силы, по милости Господней, не покидали Николая Петровича, и он, с упованием на Бога, переносил все, посылаемое Им, то физические — таяли с каждым днем.

Спустя четыре месяца после ареста Николая Петровича, по его делу был арестован брат из Северного Казахстана. Бог дал ему милость встретиться с Николаем Петровичем в тюрьме. Вот что он рассказывает:

«После ареста 27.06.1980 г., находясь в камере, я молился Господу, чтобы Он послал мне встречу с Николаем Петровичем. Заключенных из нашего города, находящихся под следствием, обычно отправляли в тюрьму за 200 км дальше на север. Храпов же находился в тюрьме 450 км на юг, в Караганде. Но Господь творит чудеса: меня отправили именно туда! Через несколько недель по прибытии, 31 июля, перед обедом мне приказали собрать вещи. Я думал, что меня повезут в город на допрос. Но меня провели на верхний этаж и открыли дверь камеры № 96, Я вошел. В камере были два человека. Один из них повернулся к двери и направился ко мне. Я сразу его узнал, хотя он был с бородой.

— Николай Петрович! — обратился я к нему.

Он молчал. Мне показалось, что он растерялся от такого обращения.

— Да, меня зовут Николай Петрович, — ответил он с достоинством.

Я назвал себя и напомнил некоторые детали последнего посещения им нашей церкви; после чего он меня узнал. (До этого мы виделись один раз). Мы обнялись, и брат Николай Петрович предложил поблагодарить Господа за неожиданную встречу. Предупредив меня быть осторожным в