– Привал! – Николай понял, что если они не остановятся сейчас, то через несколько минут все равно свалятся от изнеможения.

Десантники лежали, как поваленные бурей деревья. Вповалку, один на другом, не думая об удобстве, забыв об опасностях. Их тела горели огнем, их мозги плавились от нарастающей головной боли, а в их душах царили мрак и пустота. Герои, они ведь тоже люди, и, как всем людям, им ужасно не хочется умирать.

– Сколько у нас осталось воды? – вопрос Легардера вывел Николая из тяжелого забытья.

– Воды? – Лейтенант поднял голову и глазами попытался отыскать рядового. Строгов нашел его возле стены. Виктор стоял перед ней на коленях и как слепец шарил по черному камню.

– У меня литр, – без всякого интереса сообщил Фогюс.

– У меня немного меньше, – Николай сверился с показаниями датчика, – а почему ты спрашиваешь?

– Воду надо беречь. Вода нам понадобится.

– Или ты перестанешь говорить загадками, или я тебя пристрелю, – едва шевеля губами, прохрипел лейтенант.

– Мы заблудились, и вполне вероятно, что будем выбираться отсюда еще очень долго.

– Можете его пристрелить, господин лейтенант, – простонал Эжен. – Он сошел с ума. Как мы можем заблудиться в прямом туннеле? – Фогюс привстал на локтях. – Там выход, а вон там вход. Или наоборот. Мне, собственно говоря, все равно. Важно, что нам подходит и то и другое.

– Это не туннель, который рыли роботы, – голос Легардера переполняла уверенность. – Это какая-то пещера.

– Что ты сказал? – Николай затаил дыхание.

– Посмотрите сами. Стена абсолютно гладкая. Это не может быть результатом работы ультразвуковых измельчителей, ее отполировали время и вода.

– Я же говорил, что он спятил! – Капрал подполз к Виктору. – Откуда на Агаве столько воды?

Солдаты еще долго обсуждали эту тему. Хотя голоса и звучали в трансляторах Строгова, но лейтенант больше их не слышал. Новость Легардера явилась тем самым ключом, который с лязгом открыл ворота огромной темной башни, где обитал дикий животный ужас. Все стало на свои места: запретная зона, испорченные роботы, заброшенный туннель, трупы, а теперь еще и пещеры. Сомнений быть не могло, они в ЛАБИРИНТЕ! Первые мгновения Строгов не мог произнести ни слова. Он открывал и закрывал рот, не в силах сообразить, какую команду подать. Что сейчас главное? Какое решение принять? Какую опасность следует предупредить первой? Мысли путались. Неудивительно, что первым звуком, произнесенным Николаем, был протяжный стон.

– Что случилось? – Встревоженные Фогюс и Легардер поспешили к своему командиру.

– Тихо! – Николай подсознательно перешел на шепот. – Помогите сесть. – Когда сильные руки солдат подхватили его, лейтенант сделал усилие, чтобы собраться. – У меня плохие новости.

– Вы тоже что-то обнаружили? – догадался Виктор.

– Мне хватило того, что отыскал ты. Я знаю, где мы находимся.

– Где? – не удержался Фогюс.

– Как всегда там, где не следовало бы. Мы в логове морунгов.

Николай не стал говорить им всей правды. Пусть тяжкий груз всезнания достанется только ему. Зачем солдатам знать, что они уже не люди, что тот огонь, который жжет их тела, это совсем не усталость, а безжалостное излучение. От него нет спасения, оно все равно разделается с ними, перед смертью поиграв с их телами, словно с пластилиновыми куклами.

– Что будем делать? Пойдем назад? – Капрал повертел головой по сторонам.

– Куда назад? – заметил Легардер. – Ты что, не понял, мы заблудились!

– Заткнитесь! – Николай принял решение. – Морунги где-то рядом. Сейчас я отключу шлем и попытаюсь выяснить, чего мы без него стоим. Вы же внимательно смотрите по сторонам. Да, Виктор, приготовь свою пушку. Вирус хотя и не убивает медуз, но зато на некоторое время сбивает их с толку.

Собравшись с духом, лейтенант вырубил свой шлем. Темнота. Ничего не видно. Строгов изо всех сил прислушался к своим ощущениям. Ах да, он совсем забыл, еще оставался последний шанс. Может, все изменится, когда он откроет глаза. Ну вот, например, сейчас! Николай встрепенулся. Сквозь открытые веки он увидел свет. Легкий красноватый туман колыхался под сводчатым потолком пещеры. В нем, как в струях дождя, купались два огненных силуэта.

– Фогюс, протяни мне руку. – Строгов надеялся, что это не галлюцинация.

– Вот она. – Одна из фигур подалась вперед и растопырила перед лицом Николая свою светящуюся пятерню.

– Теперь ты, Виктор.– Второе привидение сделало то же самое. – Я вижу! – простонал лейтенант, хватая солдат за руки. – Я вижу, черт побери!

Восторг Строгова длился ровно одну секунду. То, что произошло, могло означать лишь одно – Лабиринт произвел первое изменение. Нагира говорил, что мутации идут в направлении развития недостающих функций. Например, харририанин сначала поселился в заброшенном звездолете, а уж только потом научился лазить по стенам. Так и сейчас. Николай нуждался в зрении, и он его получил. Подняв металлостекло своего шлема, он медленно провел взглядом по пещере. Сперва ему показалось… нет, скорее, он почувствовал… В одном из ответвлений Лабиринта света было больше, чем в других. Что это может быть? Свет всегда означает выход. Это так или нет?

– Ждите меня здесь. – Цепляясь за руки солдат, лейтенант поднялся.

– Нам нельзя разлучаться, – остановил его Фогюс. – Нас слишком мало, чтобы распылять силы.

– Ты прав, капрал. Отключите шлемы и идите за мной. Только осторожно, я думаю, вы сможете видеть.

– Господин лейтенант, вы сумеете идти сами? – засомневался Легардер.

– Надеюсь, что смогу.

Николай потрогал колено. Бандаж держал, боль стала терпимой, а сустав начал гнуться. Нагира оказался прав: Лабиринт делал свое дело лучше любого врача. Задача была лишь в том, чтобы знать, где остановиться, где найти ту черту, за которой добрый целитель превращается в жестокого мясника. Сейчас это был лишь теоретический вопрос. Они уже давно переступили страшный порог, и Строгов каждой клеткой своего тела ощущал это, а значит, дороги назад уже нет. Можно смириться и умереть прямо здесь, прямо сейчас, а можно пойти вперед, чтобы напоследок узнать ту великую тайну, ради которой они сюда прилетели.

Внезапный вскрик прозвучал в первозданной тишине подземелья. Он, словно пуля, просвистел у виска, такой же страшный и молниеносный, такой же безжалостный и смертоносный.

– Что случилось? – Николай, шатаясь, повернул назад.

– Фогюс. Он упал и больше не отвечает.

– Капрал, ты чего? Ответь мне! – Желая взглянуть в лицо Эжену, лейтенант открыл его шлем.

Откинутое бронестекло изнутри по-прежнему расцвечивали шкалы дальномеров и перекрещивающиеся линии системы дальнего обнаружения. Их бледный свет бросал неверные тени на мертвое лицо.