Люблю тебя всем сердцем.

Твой Йенс

Письмо само выпало из рук Анны, а она, обхватив голову руками, попыталась остановить вихрь мыслей, завертевшихся в ее сознании. Первое, что озадачивало: ни малейшего упоминания о ребенке. Неужели Йенс не получил ее письмо? И как долго ей придется ждать его?

«Этот человек разобьет вам сердце и разрушит вашу жизнь», – вспомнила она слова герра Байера, сказанные им когда-то в разговоре с ней. Вспомнила и почувствовала, как тает ее решимость и впредь безоговорочно доверять своему мужу.

* * *

Кое-как Анна протянула весь следующий месяц. Она и понятия не имела, когда может состояться возвращение Йенса домой, а между тем деньги, которые дала ей фрекен Олсдаттер, тоже продолжали стремительно таять, монетка за монеткой, и так изо дня в день. Надо подыскать себе какую-нибудь работу в городе, решила она в конце концов.

В течение недели она исходила весь Лейпциг, пытаясь устроиться в каком-нибудь кафе на раздаче или, на худой конец, посудомойкой. Но стоило потенциальному нанимателю увидеть ее раздавшийся живот, и он лишь отрицательно мотал головой, и она уходила ни с чем.

– Фрау Шнайдер, может, вам нужна какая помощь на кухне? Или нужно убирать в номерах? – поинтересовалась она однажды у хозяйки. – Герра Хогарта больше нет. Муж пока тоже не вернулся. Вот я и не знаю, чем себя занять. А так хоть какую-то пользу принесу.

– Вообще-то работы у нас море, самой разной… Если вы уверены в своих силах, – фрау Шнайдер окинула Анну внимательным взглядом, – то да, пожалуй, от лишней пары рук я не откажусь.

Вначале фрау Шнайдер определила Анну на кухню, чтобы та готовила завтраки для постояльцев. Что означало следующее: каждое утро она должна была подниматься с постели в половине шестого. Потом, уже после завтрака, перемыв всю посуду, она обходила все комнаты и меняла постельное белье в тех номерах, где это было нужно. Какое-то время после обеда она была свободна, но уже к пяти вечера должна была снова быть на кухне. Чистила картошку, готовила ужин. Какая ирония судьбы, размышляла порой Анна, усмехаясь про себя. Крутиться целыми днями на кухне, и это при том, что у нее никогда не было никаких склонностей к подобным занятиям. А в принципе, изо дня в день тяжелый, изнурительный труд. Набегавшись в течение дня по лестнице, туда-сюда, вверх-вниз, она чувствовала, как ноет живот от этой беготни. Правда, был и плюс. К себе в комнату она возвращалась такой измотанной, что тут же засыпала как убитая.

– Вот чем все кончилось! – мысленно воскликнула Анна однажды, лежа в кровати и размышляя о том, к чему она пришла в итоге. – Восходящая звезда Христиании за какие-то считаные месяцы превратилась в обычную посудомойку.

После чего Анна, по своему обыкновению, сотворила вечернюю молитву. Особенно горячо она молилась о том, чтобы муж вернулся.

– Господи всемилостивый, – шептала она. – Дай мне силы на то, чтобы и впредь сохранить свою любовь к мужу и доверие к нему. Не дай мне усомниться в том, что он поступает правильно. Искорени из моего сердца всяческое сомнение в его благих помыслах.

* * *

Наступил ноябрь, подули холодные, пронизывающие до костей ветра. Как-то ночью Анна почувствовала нестерпимую боль в животе. Не с первой попытки, но все же ей удалось зажечь керосиновую лампу, которая стояла на столике возле изголовья. Анна поднялась с кровати и слегка выпрямилась, чтобы немного уменьшить боль. И тут, к своему ужасу, увидела, что все простыни перемазаны кровью. Между тем приступы боли стали повторяться, и чем дальше, тем острее. Анна с трудом сдерживала крик. Слишком напуганная тем, что с ней творилось, она не стала звать никого на помощь. Боялась, что это может вызвать неудовольствие со стороны фрау Шнайдер. Так она промучилась весь остаток ночи, а когда забрезжил рассвет, то она увидела, что между ее ног неподвижно лежит крохотный новорожденный младенец. Она разглядела тонкий кусочек кожи, который протянулся от его пупка куда-то к ней. Не в силах более сдерживать свой ужас от всего увиденного, она издала истошный крик, вложив в него всю свою боль, все свои страхи и весь остаток сил, которые еще теплились в ней после этой бессонной ночи. На крик тут же прибежала фрау Шнайдер. Ей хватило и одного взгляда на постель, чтобы понять, что происходит, и она опрометью выбежала из комнаты, чтобы поскорее привести к роженице повитуху.

Анна очнулась от забытья, от того беспорядочного и лихорадочного сна, в котором она пребывала последние пару часов, от прикосновения чьих-то ласковых и мягких рук. Эти руки осторожно отбросили ей волосы со лба и положили туда влажную тряпицу.

– Ну же, милая, потерпите еще немного, – негромко обратился к ней незнакомый женский голос. – Сейчас я перережу пуповину, а потом приведу вас в порядок.

– Она что, умирает? – В ее сознание ворвался резкий голос фрау Шнайдер. – Да, надо мне было выставить ее вон в ту же самую минуту, как только я узнала о том, что она беременна. Вот до чего доводит неразумная доброта!

– Нет, с молодой женщиной все будет в порядке. Она оправится. А вот младенец, к несчастью, мертворожденный.

– Конечно, неприятная история. Однако мне пора заниматься другими делами. – С этими словами фрау Шнайдер выплыла из комнаты Анны с недовольной, брезгливой миной на лице.

Через час с небольшим Анну помыли и уложили на чистые простыни. Повитуха запеленала младенца в какую-то шаль и протянула его Анне, чтобы та попрощалась со своим первенцем.

– У вас, моя дорогая, была девочка. Но вы не переживайте. Думаю, в будущем у вас еще обязательно будут детки.

Анна взглянула на прелестное личико своей мертворожденной дочурки. Правда, кожа уже приобрела синеватый оттенок. Она нежно поцеловала девочку в лобик. Горе было настолько оглушительным, что у Анны даже не нашлось слез. Она лишь безвольно позволила повитухе забрать ребенка из ее рук и унести прочь.

33

– Ну вот! Вы немного окрепли, и теперь можно поговорить с вами более серьезно, – промолвила фрау Шнайдер, забирая с колен Анны тарелку с нетронутым завтраком. «Дитя», как мысленно окрестила Анну хозяйка, провалялась в кровати еще с неделю после родов. У нее просто не было сил, чтобы встать на ноги. Однако фрау Шнайдер все же решила, что пора и меру знать. Побездельничала немного, и хватит.

Анна вяло кивнула в ответ. Она уже наперед знала все то, что собирается сообщить ей хозяйка. Ну и пусть себе вышвыривает ее на улицу, если ей так хочется. Ей сейчас все равно.

– Как я понимаю, вы за всю осень не получили от мужа ни одного письма.

– Да.

– Он сообщил вам, когда вернется?

– Нет. Только написал, что вернется.

– И вы все еще верите ему?

– А зачем ему обманывать меня?

Фрау Шнайдер глянула на Анну с нескрываемой жалостью. Какая наивность!

– У вас есть деньги, чтобы заплатить мне за проживание на минувшей неделе?