Сэи выжгла в воздухе печать.

– Мы согласны – сдержанно кивнул император. – Запишите.

Таскат с радостью подписал это неслыханное торговое соглашение.

Делегация выглядела варварски. Многие были с оружием. Кроме того, никто не опускал глаз, и все нахально рассматривали убранство малого зала, как будто собирались в нем поселиться.

Они были грязные. Нет, не немытые или с нечистой кожей, а просто – грязные. Грязь и следы тяжелой работы въелись в их руки за много лет, и только двое самых молодых юношей были еще не обтесаны ветром. Их лица были какие-то необычные, спокойные не по возрасту. Что они делают тут, эти дети? Держались дети так же свободно, как и прочие.

Устойчивый, незнакомый запах наполнял зал.

Их вел знакомый императору человек, дворянин, сосланный двенадцать лет назад за вольномыслие и неподобающие стихи. Худой и учтивый, он улыбался, разглядывая знакомые росписи на стенах. Рано радуешься, фыркнул про себя император. Очень рано радуешься.

Его сопровождала – или это он ее сопровождал? Кто у них кто? – полногрудая высокая статная женщина с распущенными волосами, от которой за два перехода разило молоком и еще чем-то детским. На поясе у нее был кинжал в самоцветных ножнах. Какая роскошь и какая нищета, великие боги! Скажите, неужели ваши посланцы должны выглядеть именно так? И еще привели какую-то сгорбленную старуху, зачем она здесь? Почему к ней обращались «Уважаемая» и упоминали семерых великих магов?

Глядя на этих людей, очень хотелось никогда не приезжать в пустыню.

Самое страшное проскочили сразу же – никто не стал просить отдать им богиню живьем, но говорили, что богиня уже сошла к своему народу. Казнь жрецов успокоила население, он знал – казнь всегда успокаивает самых непримиримых. Прошло не так много времени, но под стенами уже стояло небольшое, но внушительное войско, собранное в считанные дни, и могла быть большая кровь. Очевидно, Сэиланн очень хорошо все объяснила. Но как? Неужели эта бешеная девица действительно является своим сторонникам во сне? Тогда бы пришлось признать, что она действительно богиня, а это уже как-то не к спеху…

Впрочем, кто бы еще мог раскрыть его, старого и немощного? Действительно, придется признать… На какое-то время…

Дальше начались сложности.

– Кто будет представлять верных в моем совете? – насмешливо спросил император. – Неужели вы все, а?

– Один, сведущий в ваших обычаях. Но дайте нам выразить свое согласие письменно. На это требуется немного времени – сказал Тайлем.

Они посовещались, на что действительно ушел всего миг, и сошлись на том, что в круг императорских советников должен входить хотя бы один верный, а чтобы поддерживать его, нужно посольство в столице, и оно должно быть признано официально. Каждый год послом будет новый человек, поэтому предварительно он не был представлен. (Тут император схватился бы за голову, если бы не держал себя в руках).

Дальше обе стороны коснулись больных мест – умения решать самостоятельно, и тут Тайлем поставил на доску переговоров, как красную фишку, посла кочевых племен. Тот начал отстаивать свои обычаи со вполне предсказуемой яростью.

– Мы будем защищать наши вольности и свободы, как было в старину!

– И каких же вольностей и свобод вы хотите именно себе?

– Они у нас и так есть – улыбнулся этот наглый низкорожденный. – Мы должны следовать закону богини! Гляди, все, чего мы хотим, записано в этой книге, и мы не просим большего.

«Просят они, как же… Так, договор о мире, это мы читали, а потом… Общий налог от дохода… свобода верований в Аре… – Почему в Аре?.. Чтобы вашим караванщикам было где молиться по дороге? – Рассказы о славном прошлом, прекращение преследований сэх, изгнание оставшихся жрецов Сахала, отмена запрета на частное владение ружьями – нет, за это я буду биться, – запрета на поселение людей племен в городах, – шерех! Дикари наводнят города, как крысы… – отмена запрета в Академии и государственных школах на изучение устной истории наших племен и запрета на поклонение в храмах, торговля… Да, кажется, меня поймали. Все это когда-то было. Кто скажет, что этого от побежденного требовать нельзя? Особенно сейчас, когда они так сильны…»

– Как умно! – усмехнулся император. – Зачем вам такие мелочи? Вы так хотите нас обогатить? Или учиться в наших школах?

Тайлем только многозначительно покачал головой. Лучше припомните, чего мы потребовали первым, Ваше священное величество.

– Именно вы сейчас ведете свое племя, опираясь на закон богини? Или это делает третий сводный брат вашего господина? Знаете ли вы все, о чем вас могли попросить? Почему вы все хотите одного и того же?

– Все, кто правит землями верных, остались на своих местах! – фыркнул смуглый человек в расшитой одежде. – У нас один закон, одинаковый для всех. Мы посланы сюда для того, чтобы объединить наши силы, а не для того, чтобы каждый просил невесть о чем! Потом мы вернемся в свои владения. А я не потребую большего, чем мои собратья.

Собратья и со-сестры в знак согласия придвинулись ближе.

Император только кивнул.

Айд, организованный Айд, теперь был частью общего мира, такой же, как Аре или Исх. Верные были и там и там. Воевать не пришлось. Змеи расползлись по всей земле и начали танцевать брачный танец… Ужасно, ужасно…

А ведь следующими приедут эти лесные дикари, которые обещались быть к следующему месяцу. Их посольство уже обосновалось в городе. Ужасно…

Наконец все было подписано, и делегация покинула зал. За стенами уже вспыхивали первые фейерверки.

Освобожденный источник силы бился в его крови, рождая новые мысли, но император смирял их, не давая себе поддаться. Когда в тронном зале богиня играючи сделала мир цветным, а его – свободным, он чуть не умер: жаль только, что дело было важнее обретенной силы.

Проклятие было снято, но этим жизнь не кончается: прежде чем стать свободным магом, нужно покамест оставаться правителем. И правитель сейчас вступал на последний путь.

Его священное величество понимал, что установление нужной власти и равновесия – дело времени. Он мог бы их подковырнуть напоследок, они еще увидят… Но сколько же на это потребуется времени?.. Да, он мог бы сейчас отстоять многое, то, что потом погубит гнездо. Но…

Он представил себе все прелести гражданской войны. В цветном мире они оказались невыносимыми.

Сил уже не было. Лучше уж сохранить целую страну, чем одного императора – плыла в голове непривычная, какая-то чужая мысль – и войти в историю не губителем, а миротворцем. Через пару лет его отравят, и в этом он был точно уверен.

До того нужно успеть.