В фойе их встретил стройный служащий с безупречной осанкой и вкрадчивыми манерами.

– Добро пожаловать, ладья Томас, – произнес он с ухмылкой.

– Спасибо, рада быть здесь, – ответила она, нехотя останавливаясь от того, что служащий встал у нее на пути.

«Это что, одно из тех средств, которыми, они думают, можно запугать ладью Томас?»

– Так, вперед. – Она подошла к лифту и стукнула по кнопке.

Пока Мифани ждала, Эмили тихо ей шепнула:

– Ладья Томас, тот служащий говорит по телефону и смотрит на нас. – Мифани кивнула. – Хотите, чтобы мы его убили? – спросила Эмили, и Мифани ошарашенно посмотрела на нее. – Это, как я понимаю, значит, нет.

– Они все думают, – осторожно сказала Мифани, – что я просто не в духе после медосмотра утром и инцидента днем. Скорее всего, он просто сообщает в Правление, что ладья Томас уже приехала. – Они вошли в кабину, и, прежде чем та закрылась, Мифани пристально посмотрела на служащего, который уже положил трубку и теперь следил за ними. Заметив ее взгляд, он угодливо улыбнулся и кивнул.

«Не забывай, Томас не всегда так уважали, – подумала про себя Мифани. – Может, и стоило приказать Эмили его убить».

Мифани и ее телохранители проследовали в зал заседаний. Снаружи стояли на вытяжку двое охранников, такие же громилы, как тот, что был с Мифани.

– Добрый вечер, ладья Томас, – поздоровался охранник слева. – Правление в сборе и дожидается вас. Проходите с вашей охраной.

– Спасибо, – кивнула Мифани. – Тяжелый денек, да?

– Как и всегда, – с сожалением ответил охранник.

– Что ж, пусть хоть вечер будет лучше, – сказала Мифани.

Все эти манеры истощали ее ярость – и это было опасно. Она обернулась на Эмили и своего громилу.

– Ладно, идем. – Они вошли в дверь и направились в угол зала.

Мифани резко остановилась. Зал был почти пуст – в нем находился только тот, кого она пришла обвинить.

– Добрый вечер, Мифани.

Дорогая ты!

Мой конец близок.

Это такой черный юмор, ха-ха. Хотела бы я сказать, что обрела буддистское спокойствие. Что смирилась со своим грядущим забвением. Но факт в том, что мое время почти истекло. Утка сказала, что у меня есть максимум месяц (господи, я полагаюсь на утку как на какого-то авторитета), и этот месяц почти закончился. И я просто не могу этого вынести.

Не знаю, получишь ли ты это письмо. Не знаю, случится ли это сегодня. Может быть, сейчас кто-то вломится в мою дверь и меня утащат прочь, а потом найдут это письмо и… и… У меня уже бывают панические атаки. Любой шум приводит меня в ужас. Любой стук в дверь, любой визг шин или сигнал клаксона за окном. У меня трясутся руки.

Знаю, каждый день – это дар, и я должна быть за это признательна, но как же это тяжело! Ненавижу. Ненавижу того, кто меня предаст, кто бы это ни был. Отведенное мне время заканчивается, а я до сих пор не знаю, за что мне все это. Это бесит больше всего. Знаю, что лишусь всех воспоминаний, и это ужасно. Но перспектива умереть, так никогда и не узнав причину, – еще хуже.

Занимаясь своим расследованием, я много чего откопала. Месть. Незаконное присвоение средств. Но как это связано со мной? Зачем кому-то понадобилось убивать меня?

Я многое узнала о своих коллегах. Отец Фарриер исключил ее из своего завещания. Габбинс имеет регулярные связи с женщиной, которая живет в Монголии. У жены Грантчестера было три выкидыша. Я смотрю на все эти домыслы и думаю, так ли они важны? Что я упустила?

В глубине души я верила, что могу предотвратить это будущее. Думала, что если найду ответ или узнаю, что и когда не говорить или не делать, то смогу как-то обойти пророчество Лизы. А лихорадочные предостережения того мальчика в Имении могли бы оказаться неверными. Утка – вообще не в счет.

Я не решилась прекратить свою работу, потому что боялась, что это вызовет вопросы, которые могут стать катализатором моей смерти. Поэтому я упорно работала, даже когда занималась своим расследованием. Я работала на износ. Но пытаясь предусмотреть все варианты, исполняя при этом свои обязанности в качестве ладьи, я израсходовала все время. Я так и не вернулась в Лагерь Гай, так и не выяснила, кто за всем этим стоял. Не знаю, кто на меня нападет. Не знаю, кто меня убьет. И не могу сказать тебе, кто нам противостоит.

Прости, что не могу дать тебе всех ответов.

Это мое последнее письмо тебе.

Я

– Добрый вечер, слон Грантчестер.

«Что-то не так, совсем, совсем не так, – подумала Мифани, осознавая подозрительное отсутствие свидетелей и не-изменников. – Но раздумывать некогда».

– Застрелите его, – приказала она своим телохранителям.

Те вынули пистолеты, и Мифани зажмурилась, когда выстрелы прогремели с обеих сторон от нее. Когда она открыла глаза, Грантчестер сидел так же, как до этого, невредимый и с насмешливой ухмылкой.

– А ты быстро соображаешь, – признал он.

Она посмотрела на своих телохранителей: оба лежали на полу, застреленные в затылок. А в нескольких футах за ее спиной были два охранника, до этого стоявшие у двери, и держали ее под прицелом. Мифани мысленно протянулась к ним, и они одновременно отвели дула от нее и застрелили друг друга.

– Даже очень быстро, – прокомментировал Грантчестер, и невозмутимая улыбка на его лице стала выглядеть более угрожающей.

Мифани осторожно заглянула в его сознание. Внутри него кипел целый поток ощущений. И пока она за ним наблюдала, глаза Грантчестера изменили цвет и по белкам растеклись чернильные нити. Радужки затянула тьма. Мифани сощурилась и зафиксировала его силой мысли. Его накопители ферментов и химикатов содрогались, пытаясь выпустить содержимое наружу. Имеющиеся поры, мелкие дрожащие отверстия, с этой функцией не справлялись – благодаря ей. Грантчестер открыл рот, и Мифани поняла, что ее рефлексы оказались сильнее его.

И все же система атаки Грантчестера была такой сложной, с таким избытком элементов, что Мифани потребовалось сосредоточить весь свой потенциал, чтобы ее обуздать. Если бы она уступила ему хоть немного контроля, все вокруг тут же наполнилось бы коктейлем из органических химикатов. Мифани не могла выделить лишние силы, чтобы не дать слону двигаться, и он, тяжело дыша, вскочил на ноги.

– Черт, а это неприятно, – проскрежетал Грантчестер. – Думаю, мне стоило принять во внимание твои новые способности. В последний раз… да, в последний раз ты тоже превзошла ожидания. Но это… это просто поразительно.

«Да уж, забавная ситуация. Тупик, – подумала она напряженно. – Никто не может применить свою силу, чтобы уложить другого».