1. Маршрут был увеличен из-за того, что император хотел, чтобы генерал Иванов и Георгиевский батальон прибыли бы в Царское Село обязательно раньше него.

2. Маршрут был изменён императором из-за того, чтобы усложнить заговорщикам возможность какого-либо насильственного действия по дороге следования поезда.

3. Маршрут был составлен самими заговорщиками, по имеющемуся у них плану захвата и ареста царя.

Г. М. Катков склоняется к первому предположению: «Скорость двух императорских поездов А и Б была ограничена, а правила безопасности, предписанные для их передвижения, были очень строги. Чтобы не мешать движению на прямом пути из Могилёва на Петроград, царские поезда должны были идти длинным окружным путем»[981].

Однако, в целом соглашаясь с мнением Каткова, всё же следует отметить, что мы не знаем, насколько соблюдались эти строгие меры безопасности.

Как следует из дневника Николая II, 28-го февраля император встал в 10 часов утра[982]. За утренним кофе полковник Мордвинов заметил, что Государь «был более бледный, чем обыкновенно, но спокойный, приветливый, как всегда. Разговор был очень не оживлён и касался самых обыденных вещей»[983].

По свидетельствам сопровождавших царя лиц, всё в эту поездку было как всегда. На станциях присутствовало железнодорожное начальство, жандармы, охрана. Все отдавали честь царскому поезду. «Мы проходили медленным ходом какую-то небольшую станцию, — вспоминает Мордвинов, — на которой стоял встречный поезд с эшелоном направлявшегося на фронт пехотного полка. Им, видимо, было уже известно о проходе императорского поезда: часть людей с оркестром стояла выстроенная на платформе, часть выскакивала из теплушек и пристраивалась к остальным, часть густой толпой бежала около наших вагонов, заглядывая в окна и сопровождая поезд. Его Величество встал из-за стола и подошёл к окну. Звуки гимна и громовое «ура» раздались с платформы при виде Государя и невольно наполнили меня вновь чувством надежды и веры в нашу великую военную семью и благоразумие русского народа. Но это было только мгновение. Стоявший рядом со мною у окна Нарышкин, отвечая видимо на свои невесёлые мысли, шепнул мне тихо: «кто знает, быть может это последнее «ура» Государю, которое мы слышим»[984].

Читая эти строки, не устаёшь удивляться, насколько пораженчество было присуще ближайшему окружению императора в эту его роковую поездку «Впрочем, — справедливо пишет Г. М. Катков, — к описаниям этих дней, даже самым честным, следует относиться очень осторожно, ибо все они неизбежно искажаются ретроспективой»[985].

Мы от себя добавим: и не только ею.

Утверждения, что всё в поездке было как обычно, не вполне соответствуют действительности. Это подтверждается воспоминаниями тех же Дубенского и Мордвинова. Так, они оба свидетельствуют, что в императорские поезда не подавались, как бывало раньше, агентские телеграммы, «и мы не знали, что делается в Петрограде». Возникает вопрос: почему не подавались эти телеграммы? Ответ на это мы находим в воспоминаниях полковника Мордвинова. Он пишет, правда уже о событиях 4-го марта, происшедших после «отречения», когда Государь был доставлен в Могилёв.

По свидетельству Мордвинова, императору по-прежнему не подавали агентских телеграмм. «Днём на мой вопрос по поводу этого обстоятельства, кто-то из офицеров штаба ответил, что это делается нарочно, по приказанию Начальника штаба, так как известия из Петрограда настолько тягостны, а выражения и слова настолько возмутительны, что генерал Алексеев не решался ими волновать Государя»[986].

Не вызывает сомнений, что если генерал Алексеев так «заботился» о Государе 4-го марта, то он мог проявлять эту «заботу» и 28-го февраля. Так как все телеграммы из Петрограда на имя Государя сначала попадали в Ставку, и только затем передавались дворцовому коменданту, то можно быть уверенным, что Алексеев имел полную возможность самому решать, какие из них передавать царю, а какие — нет. То же самое касается и телеграмм Государя, отправляемых в Петроград. Они точно так же перехватывались и не достигали своего адресата. Таким образом, можно утверждать, что уже 28-го февраля император Николай II находился в информационной блокаде. Эта блокада была создана Ставкой с одной стороны и революционным правительством с другой.

После проследования Орши в 13 часов 59 минут была получена телеграмма № 200 от военного министра генерала Беляева, которую он выслал из Петрограда в 13 часов 55 минут. В ней он сообщал, что «мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному разговору, там теперь члены революционного правительства»[987].

После телеграммы Беляева императору Николаю II вручили телеграмму № 12476 от выборных членов Государственного Совета. Телеграмма была выслана из Петрограда 28-го февраля в 13 часов 35 минут, получена в Ставке 28-го февраля в 14 часов 35 минут. В телеграмме говорилось: «Ваше Императорское Величество. Мы, нижеподписавшиеся члены Государственного Совета по выборам, в сознании грозной опасности, надвинувшейся на родину, обращаемся к вам, чтобы выполнить долг совести перед вами и перед Россией.

Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы для отчаяния. Это чувство еще обострилось тою ненавистью к Правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу.

Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска. Правительство, никогда не пользовавшееся доверием России, окончательно дискредитировано и совершенно бессильно справиться с грозным положением.

Государь, дальнейшее пребывание настоящего правительства у власти означает полное крушение законного порядка и влечет за собою неизбежное поражение на войне, гибель Династии и величайшие бедствия для России.

Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных па- лат, отставку нынешнего Совета Министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством. Каждый час дорог. Дальнейшие отсрочки и колебания грозят неисчислимыми бедами.