Стремительность событий, происшедших 27-го февраля, вознёсших на гребень волны Керенского и его подельников, повергли руководство Думы и «Прогрессивного блока» в шок. События развивались совсем не по тому сценарию, который они так долго вырабатывали в 1915–1916 годах, сидя в своих уютных кабинетах. Ведь заговорщики планировали переворот, при котором у власти окажутся они, а не присяжный поверенный Керенский. Кроме того, в их планах было сохранение монархической формы правления, которая единственная делала их приход к власти как бы легитимным. Один из подельников Керенского, будущий комиссар Временного правительства А. А. Бубликов писал, что «ни один ответственный политический деятель, даже такой, как лидер октябристов, А. И. Гучков, лично почти физически не переваривавший Николая II, не заходил в своих желаниях дальше мечтаний о персональном низложении Николая, чтобы в период регентства Михаила над несовершеннолетним Алексеем попытаться создашь в России нечто аналогичное Английскому государственному строю с царём царствующим, но не управляющим»[954].

Здесь же ясно вырисовывалась перспектива прихода к власти левых с Керенским во главе. Хотя нельзя не согласиться с А. Б. Николаевым, который утверждает, что Родзянко и Керенский действовали заодно. Но по всему видно, что единство этих действий было сильно ослаблено с наступлением сумерек 27-го февраля. Родзянко не мог не понимать, что с полной победой Керенского побеждает социальная революция, в которой Родзянко не было место.

У руководства Временного комитета (ВКГД) было две возможности остаться у власти и оттеснить от неё Керенского. Первое: добиться от великого князя Михаила Александровича согласия стать регентом и утверждение им в качестве регента нового правительства во главе с Родзянко или князем Львовым. Второе: попробовать от великого князя убедить Государя в Ставке поручить Родзянко или Львову сформировать новое правительство.

27-го февраля во второй половине дня Родзянко позвонил великому князю Михаилу Александровичу в Гатчину и попросил его спешно приехать в Петроград. Правда, не исключено, что Родзянко действовал в этом вопросе в согласии с Керенским. Для Керенского приезд великого князя, потенциального регента или даже монарха, в подконтрольный революционерам Петроград был выгоден. Здесь было намного легче изолировать великого князя, чем в далёкой Гатчине.

Михаил Александрович прибыл в столицу около 18 часов вечера 27-го февраля. Вместе с Родзянко они отправились в Мариинский дворец на заседание императорского правительства. Между тем, А. Д. Протопопов убеждал министров немедленно арестовать Родзянко, так как он, по оперативным данным Протопопова, действовал на стороне революции[955]. В правительстве этим предупреждениям Протопопова не вняли, и около 20 часов вечера в Совет министров приехали великий князь Михаил Александрович и Родзянко. Голицын, Родзянко и великий князь обсуждали текст, который Михаил Александрович должен был передать Государю.

Князь Голицын, военный министр генерал Беляев и великий князь согласились с политическими требованиями Родзянко об «Ответственном министерстве». На следующий день, 28-го марта, почти все министры императорского правительства будут арестованы «штабом Керенского».

В. М. Хрусталёв приводит материалы Российского зарубежного исторического архива, в которых сообщается об имевших место вечером 27-го февраля в Мариинском дворце переговорах между представителями ВКГД и великим князем Михаилом Александровичем[956]. Эти переговоры шли одновременно с заседанием правительства.

Суть этих переговоров была весьма любопытной. Со стороны Временного комитета на переговорах присутствовали М. В. Родзянко, Н. В. Некрасов, И. И. Дмитрюков и Н. В. Савич. В своих воспоминаниях министр торговли и промышленности императорского правительства князь В. Н. Шаховской вспоминает, что тогда же он видел во дворце «сияющую фигуру Гучкова»[957].

Депутаты предложили великому князю принять на себя всю власть до возвращения из Ставки императора Николая II. Цель членов ВКГД была ясна: любым путём не допустить возвращения Николая II. Царь был опасен для заговорщиков в любом случае: утвердит ли он новый состав «Ответственного министерства», или не утвердит. Его возвращение могло привести к восстановлению порядка, поколебленные войска, которые стекались к Государственной Думе, при возвращении Государя могли с тем же успехом перебить всех её депутатов. Кроме того, с царём могли вернуться верные войска с фронта. Всё это означало для заговорщиков, и левых, и правых, наступление неминуемой ответственности за все свои преступления, которые они успели совершить с 23-го по 27-е февраля. Поэтому члены Комитета настойчиво убеждали Михаила Александровича взять власть в свои руки. Михаил Александрович от захвата власти отказался и заявил, что желает переговорить с князем Голицыным. Происходившее в это время заседание Совета министров было прервано, и князь Голицын встретился с Михаилом Александровичем. Однако Родзянко не дал им переговорить наедине и присутствовал при их разговоре. Родзянко начал требовать от Голицына немедленной отставки и передачи власти ВКГД. Голицын ответил, что подал Государю телеграмму с прошением об отставке, но пока не придёт ответ царя, он власть передавать никому не имеет права. На что Родзянко с угрозой сказал Голицыну, что он и все министры будут скоро арестованы[958]. (В этом плане Родзянко и Керенский были действительно едины.) Надо сказать, что пока Родзянко переговаривался с Голицыным на заседании Совета министров в Мариинском дворце, Керенский направлял туда броневики с целью ареста правительства, а скорее с целью запугать его и согласиться передать власть ВКГД. В пользу последнего говорит тот факт, что броневики так и «не смогли пробиться к дворцу».)

По окончании этой беседы великий князь вернулся в комнату, где находились члены Государственной Думы. Савич и Дмитрюков стали настойчиво требовать от Михаила Александровича принятие на себя регентства и согласия с отстранением императора Николая II от власти. На что великий князь Михаил Александрович заявил, что без согласия Государя он этого сделать не может[959].

Далее в тексте идёт очень любопытная фраза: «Около 9 часов вечера великий князь Михаил Александрович изъявил согласие на предложение, сделанное ему делегацией от Государственной Думы, принять на себя власть в том случае, если по ходу событий это окажется совершенно необходимым»[960].

Об этом своём согласии великий князь Михаил Александрович не записал ни в своём дневнике, чья подлинность, впрочем, вызывает большие сомнения, не высказал в телеграфном разговоре с Государем. На этот разговор по прямому проводу в 21–00 великий князь поехал в дом военного министра на набережную реки Мойки 67 в сопровождении того же Родзянко, их сопровождал ещё военный министр генерал Беляев. Великий князь хотел лично переговорить с августейшим братом, но и «этому его желанию не удалось осуществиться», и переговоры ему пришлось вести через генерала Алексеева[961].

Михаил Александрович, фактически под диктовку Родзянко довёл до Государя необходимость «Ответственного министерства» и назначения нового главы правительства. Кроме того, он ещё высказался и за то, чтобы император не приезжал