Появились браслеты в виде пантеры и тигра, зажимы и даже лорнет. «Уоллис нужны были очки, чтобы читать меню», – вспоминала Диана Вриленд. Ее лорнет 1954 года в виде тигра с поднятой лапой был опубликован в Vogue в 1955 году вместе с подписью «лорнет вернулся в моду». В общей сложности герцогиня Виндзорская приобрела у Cartier не менее двенадцати аксессуаров в виде больших кошек. Ее примеру последовали многие.

Дейзи Феллоуз купила бриллиантово-сапфировую брошь в виде пятнистой подвижной пантеры, свисающей с бриллиантовой ленты. Барбара Хаттон приобрела для начала тигровую брошь, за которой последовали серьги и браслет. А после того, как в 1957 году прекрасная Нина Дайер вышла замуж за принца Садруддина Ага-Хана, она получила в подарок парюру из больших кошачьих драгоценностей в бриллиантах, сапфирах и изумрудах. Однако именно герцогиня Виндзорская оставалась клиенткой Cartier, тесно связанной с большими кошками. Когда ее гибкий браслет был продан в 2010 году, его цена достигла 4,4 миллиона фунтов стерлингов (около $7 миллионов сегодня), побив все рекорды и доказав продолжающуюся одержимость мира большими кошками Cartier и женщинами, которые их носили.

Клод становится боссом

Клод управлял нью-йоркским отделением по-своему – с теми немногими людьми, кто входил в его круг доверия, включая «одного из любимых свободных людей общества» аристократа Виконта де Розье. Однако многие сотрудники, работавшие под руководством Пьера, с трудом приспосабливались к новым условиям; фраза «Пьер Картье не сделал бы этого» стала рефреном. Пьер мог быть высокомерным, но все восхищались им. Клоду не удавалось внушить таких чувств. «У бедного Клода нет ни смелости, ни воображения, ни духа соперничества», – говорилось в одном из отчетов высшего руководства в Нью-Йорке.

Если честно, задача, стоявшая перед Клодом, была ему не по плечу. Сравнение с дядей, который посвятил делу всю жизнь, вряд ли когда-нибудь обернется в его пользу. Будучи молодым человеком, унаследовавшим огромное состояние, он имел другие приоритеты. Теперь, вкусив красивой жизни, он не стремился работать до упаду. «Мне всегда казалось, – вспоминал один из его сотрудников, – что он не может дождаться окончания утренних встреч, он как будто не хотел там быть». Газетные колонки сплетен извещали о том, где «обладатель ювелирных миллионов Клод Картье» проводил свободное время: швейцарские горы, Рим с бывшей участницей конкурса «Мисс Америка», пляжный клуб «Виджи» в Монако с «международными знаменитостями». Летом 1951 года Клод отправился на юг Франции в трехмесячный отпуск. Его поведение там вызвало серьезную тревогу. Он занял денег в парижском филиале на свой отпуск, но на этот раз возникли «споры о процентах и девальвации». Сумма долга составила 1 500 000 франков (около $42 000 сегодня). Cartier всегда управлялся на основе доверия, но теперь, кажется, настала «необходимость отказаться от семейной политики, которая давала хорошие результаты в прошлом».

Хуже всего было то, что в газетах возникла угроза большого скандала. В сентябре 1951-го, когда Клод ехал в Гавр, чтобы попасть на пароход, уходящий в Америку, произошел несчастный случай. Опоздав на поезд из Парижа и опасаясь опоздать на пароход, он «сел за руль машины, шофер сел рядом». Клод ехал слишком быстро, и машина врезалась в дерево. Клод вышел невредимым, а водитель был ранен и доставлен в больницу, где ему поставили диагноз ушиб ребер. «Поскольку с водителем все было в порядке, Клод уехал в Америку», – вспоминал позже Жан-Жак историю, услышанную от двоюродного брата. Опасаясь опоздать на пароход, Клод заказал такси-самолет, которое должно было отвезти его за сто миль в Англию, чтобы он мог встретить корабль, когда тот причалит там. К сожалению, состояние водителя ухудшилось: через несколько часов после того, как Клод прибыл в Англию и взошел на борт, его водитель умер в больнице от сердечной недостаточности. Это создало ошибочное впечатление, что «Клод отправился в другую страну после убийства человека».

Парижские директора не знали, что делать в этой ситуации. У всех в офисе была одна и та же реакция: «Мсье Пьер будет в ярости и расстроен; это публичное обвинение, которое он не сможет принять». Должно было начаться расследование, и представители жертвы могли заявить, что человека сбили и скрылись. Для Пьера ситуация была почти невыносимой. Даже если Клод уехал из страны, полагая, что шофер находится на пути к выздоровлению, Пьер считал, что его племянник должен предстать перед властями и объясниться. «Эта безумная гонка, которую ты предпринял в Гавре, а затем из Гавра в Саутгемптон и, наконец, последний рывок, чтобы успеть на пароход, – писал он Клоду, – было почти то же самое, что сделал бы герой фильма… но в твоем случае это производило впечатление бегства от властей».

Длинное письмо Пьера на этом не закончилось – как будто он нашел, наконец, повод высказаться. Нелепо, писал он, что летом Клоду понадобилось три месяца отпуска, чтобы оправиться от тяжелого истощения, вызванного управлением компанией Cartier Inc., а затем проводить время на оживленных, наполненных вечеринками курортах Канна и Биаррица. Если бы он работал в Cartier Paris или, по крайней мере, в филиалах на Ривьере, это в какой-то мере оправдывало бы его затянувшийся отпуск, но вместо этого он чувствовал, что Клод теперь «укрепил свою репутацию плейбоя… и снискал к себе непочтительное отношение». Тот факт, что Клод покинул отель Carlton, не заплатив, а затем попросил Массабье, ныне главу филиала в Монте-Карло, рассчитаться из средств компании, был для Пьера высшей степенью неуважения. «Ты должен знать, что я никогда не обращусь в Cartier Inc., чтобы расплатиться за свои расходы».

В отсутствие отца Клода Пьер взял на себя труд объяснить ему последствия плохой репутации – «серьезные для тебя и прискорбные для нас». Веселые американцы, с которыми его племянник общался на пляжах и в казино Ривьеры, говорил он, сообщат об этом своим друзьям-банкирам в Нью-Йорке. А потом, когда Cartier Inc. нужно будет занять денег, щедрого кредита ждать не придется. Он сделал выговор Клоду за то, что тот слишком много тратит. Пьер закончил письмо несколькими четкими инструкциями: «относись ко всем так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе», «забудь о ночной жизни», принимай приглашения только от серьезных людей».

Заповеди, как их понимал Пьер, перекликались с его собственными моральными ценностями. И сам он следовал им: «быть первым человеком в офисе и последним – вне его» и «жениться по душевной близости», но чтобы родители невесты были «финансово независимы». Закончил Пьер напоминанием, что Клод был «владельцем лучшего из трех наших Домов» и должен быть «душой» этого Дома. Целостность Дома зависела от личности босса. Три отдельных филиала должны работать вместе – как единый организм, но Клод был ответственен за нью-йоркский Дом.

Пьер надеялся, что племянник примет его письмо близко к сердцу и изменит образ жизни, но ему пришлось разочароваться. Клод уже давно чувствовал себя