будет формироваться только благодаря человеку рядом. Вот почему так сложно вырастить дракона. Некоторые утверждают, что в этом нет ничего выдающегося, поскольку дракон растёт так, как вам заблагорассудится. Но я считаю, что так могут говорить лишь те, кто никогда не нёс на себе тяжёлое бремя ответственности. Если ты не будешь предельно осторожен и внимателен, то в конце концов из милого питомца может вырасти настоящий монстр, и ты уже не сможешь больше его контролировать. Вот почему в далёком прошлом, когда драконов было намного больше, мудрые люди, по милости небес находившие цветок или корень дракона, просто оставляли его и навсегда покидали это место. Они считали, что лучше всего с выращиванием и воспитанием дракона может справиться только сама природа.

– Но я не мог бросить его там. Иначе бы другие наги…

– Я знаю. Я не говорю, что ты совершил ошибку, забрав его с собой. Я говорю лишь о том, что вырастить дракона будет очень сложно. И поскольку это так, то раз ты уже взял на себя эту ответственность, то уже не сможешь больше отказаться от неё или переложить воспитание на плечи кого-то другого.

– Что? То есть вы говорите, что мне теперь нельзя его бросить? – Губы Рюна растянулись в широкой улыбке.

– Ты вытащил его из земли, и благодаря тебе он открыл глаза, так что отказываться от него сейчас – не лучшая идея. Будет спокойней, если ты будешь рядом с ним как можно дольше. Отдать его Чигриму было бы в высшей степени безответственно.

Рюн чувствовал, что сейчас был по-настоящему счастлив. Вот только было одно «но».

– Тогда почему же вы сами предложили мне отдать его?

– Я хотел узнать, чувствуешь ли ты ответственность за дракона. Поэтому, даже если бы ты согласился, я бы ни в коем случае не отдал его Чигриму, но и тебе бы не позволил находиться с ним рядом. Я бы выпустил Асхвариталя на свободу расти на лоне природы.

Рын был очень тронут его словами и потому взволнованно проговорил:

– Мне очень жаль, что я вас…

– Если ты собираешься извиниться за то, что сказал про кровь, то забудь об этом. В моих венах и впрямь течёт железная кровь. И сейчас в этом лучше всех убедится предводитель этой шайки разбойников.

Пихён рассмеялся, услышав альтернативное название королевской свиты, однако веселье продолжалось недолго.

– Ну наконец-то! – Громоподобный голос Тинахана отозвался дрожью во всём теле Пихёна.

Лекон перевернулся на живот и словно гусеница пополз к Кейгону, таща токкэби на спине.

– Что бы они ни сказали, я больше не собираюсь слушать этих бандитов! Просто сотру их в порошок, и всё! И этого психа с королевской болезнью тоже! Вы же знаете, как я к ним отношусь! Я сделаю всё, чтобы этот старый идиот никогда больше не произнёс слово «король»! Да что там король, он даже «королевский орёл» не сможет сказать! А при слове «королевский мухомор» и вовсе упадёт в обморок от страха!

В конце концов бравые выкрики лекона пробудили воображение Пихёна, и поэтому, даже несмотря на подступающую от укачивания тошноту, он увлечённо проговорил:

– А как же такие чудесные слова, как «королёк» или «скоролетка»? Их он тоже больше не сможет произнести?

– Хватит уже, Пихён! – рявкнул Тинахан.

– В любом случае нам нужно выбираться отсюда. – Как только токкэби замолчал, Кейгон, который по-прежнему смотрел в стену, опустил голову.

– И как мы это сделаем?

Кейгон наклонился вперёд и, слегка выгнув спину, вывернул плечи и поднял связанные запястья над головой.

В следующий миг он с силой опустил руки вниз. Железные цепи, ударившись о каменный пол, издали громкий лязг, похожий на звук разбивающегося стекла. Спутники в замешательстве наблюдали за тем, как Кейгон ещё несколько раз со всей силы ударил цепью об пол.

Затем все трое ахнули от удивления, когда Кейгон снова сел прямо и показал им свои запястья. Цепи были разорваны.

Тинахан восторженно воскликнул, будучи не в силах скрыть своё восхищение. Рюн тоже издал возглас, но на эмоциях немного перепутал и послал его нирымом, из-за чего никто его не услышал.

– Я всегда это знал! Вы волшебник! – Пихён наконец подобрал свою челюсть и тоже смог выразить восторг.

– Пихён, волшебников не существует.

– А, так это секрет? Обещаю, что никому не скажу! Только расскажите, какое заклинание вы применили к животным в Киборэне?

– Заклинание под названием опыт, терпение и удача, – ответил Кейгон и разжал правую руку.

В его ладони был кусочек размятой травы. Пока Пихён болтал о магии, которая способна превратить железные цепи в траву, Рюн вдруг неожиданно вспомнил:

– Хичама! Это же хичама?

Кейгон коротко кивнул, распутывая цепи на ногах, а затем проговорил:

– Эта трава используется, чтобы сломать лезвие свиктола. А найти что-то более прочное, чем свиктол, не так уж и просто. Стражники будут очень огорчены, узнав, что сами помогли мне использовать эту хитрость, когда выбрали стальные цепи.

– Когда вы нашли эту траву?

– Хм, какой же это был король… Точно, это был Король Железный Кулак. Я нашёл её, пока ждал, когда Тинахан закончит свои дела. Довольно полезная находка, как видите.

Кейгон поднялся на ноги и освободил остальных. Затем он с большим беспокойством посмотрел на Тинахана, когда заметил, что тот стал наматывать на кулаки железную цепь. После того как лекон закончил с созданием импровизированных кастетов, он с силой ударил их друг о друга, тут же высекая алые искры. Тинахан довольно улыбнулся.

– Тинахан.

– Что такое, Кейгон?

– Будь добр, не теряй здравый смысл.

Тинахан улыбнулся ещё шире. По его выражению лица Пихён мог с уверенностью сказать, что лекон определённо точно планировал прислушаться к словам охотника, ведь уровень здравого смысла у всех был разный.

* * *

Виас не пришлось долго ждать. Как только она вошла в Башню Сердца, к ней сразу же подошёл послушник.

«Вам предстоит подняться на тридцать второй этаж», – вежливо предупредил её молодой наг.

Виас была сильно удивлена: она и представить себе не могла, что Галотэх был настолько старым.

Если на коже не было видно признаков старения, по внешнему виду было очень сложно определить истинный возраст нага, так как даже в пожилом возрасте кожа в течение некоторого времени после линьки выглядела точь-в-точь так же, как у молодых. Поэтому, если нагу было необходимо оценить возраст своего собеседника, он руководствовался глубиной его познаний и изящностью нирыма, которым тот пользовался. Такой способ оценки был достаточно точным и позволял избежать серьёзных погрешностей. Так, Виас думала, что Галотэху было не больше пятидесяти, однако