сравнимой красоты утончённая мелодия. Подобный звук могли издавать только изделия из твёрдого бамбука и мягкого тростника благодаря уникальным мембранам, расположенным в их полостях. Звук был настолько чистым, что поначалу пробуждал дикий ужас где-то в глубинах души, но затем, словно упиваясь собственной красотой, он волнами разносился по комнате и буквально возносил до высот невероятного наслаждения и блаженства своего единственного слушателя.

Всепоглощающая печаль, пронизывающая крик, уже не вызывала грусть.

Всё видно насквозь.

Лунный свет, пробивающийся сквозь облака,

Спокойный раскат грома и мягкий удар молнии.

Галотэх закончил своё исполнение.

Хранитель оторвал губы от дульца и посмотрел на Виас, которая изо всех сил старалась скрыть, насколько она была очарована звучанием этого удивительного инструмента.

«У вас необычное хобби. Выходит, это не просто бамбуковая палка, кишащая червями». – Наконец нагиня смогла привести в порядок мысли.

– Это тэгым, музыкальный инструмент, который режет волны и успокаивает бури, – продолжая вертеть в руках инструмент, ответил хранитель.

«Так, значит, этот бамбук волшебный?» – искренне удивилась Виас.

Галотэх снова рассмеялся, и по комнате разнёсся его звонкий смех. Похоже, ему и правда нравилось смеяться. Или же он просто получал искреннее удовольствие от того, что то и дело приводил Виас в замешательство.

– Это инструмент, который одновременно сочетает в себе силу и нежность, сопротивление и любовь. В нём нет никакой магии. Единственное чудо, на которое он способен, – это даровать мир и покой моему сердцу. А теперь вы ответьте мне, понравилось ли вам? Мне правда очень интересно.

Виас до сих пор была околдована неземным звучанием инструмента, но предпочла ничего не отвечать на столь смущающий вопрос и быстро сменила тему:

«Это было очень необычное выступление, но я полагаю, что вы позвали меня сюда по другой причине».

– Да, верно. Мне кажется, нам стоит обсудить убийство вашего брата. – Галотэх поднял глаза, и в них промелькнула хитрая усмешка.

Нагиня вцепилась в подлокотники кресла и, не моргая, уставилась на него расширившимися от страха глазами. Она как можно сильнее впивалась пальцами в кресло, чтобы сдержаться и ненароком не ударить Галотэха по лицу. Хранитель снова рассмеялся, будто происходящее доставляло ему искреннее удовольствие, и положил тэгым на стол. Затем он вытащил из ящика стола верёвку и протянул её Виас, которая в растерянности тут же взяла её.

– Я вынужден попросить вас связать меня, – мягко сказал Галотэх.

«Чёрт возьми, что это за…» – Виас решила, что не собирается потакать странным фантазиям хранителя.

– Не волнуйтесь, я не замышляю ничего неприличного. Это всего лишь необходимая мера предосторожности. Привяжите меня к стулу как можно крепче. Клянусь именем Богини, которая не оставляет следов, вы и сами будете рады, что сделали это.

Виас не понимала, что происходило, но поскольку хранитель поклялся именем Богини, она не могла усомниться в его словах. Обуреваемая гневом, нагиня крепко связала Галотэха, однако тот всё равно остался недоволен. По его просьбе она ещё туже затянула верёвку, пока по комнате не раздался характерный треск перетянутых чешуек.

Хранитель, даже ноги которого были намертво привязаны к стулу, несколько раз тщательно проверил все верёвки, а затем вежливо произнёс:

– Благодарю. Полагаю, вас несколько смутила моя просьба.

«Вы даже не можете представить себе насколько, хранитель», – не могла сдержать свою неприязнь Виас.

– Поверьте, это была вынужденная мера. А теперь, прошу вас, сделайте несколько шагов назад.

Виас сделала шаг назад, испытывая неподдельный интерес к тому, чем всё это могло закончиться. Когда она отошла на достаточное расстояние, Галотэх снова улыбнулся.

А затем в один миг выражение его лица совершенно переменилось.

Виас непроизвольно отступила ещё на несколько шагов назад, несмотря на то что была уже достаточно далеко от Галотэха. Нагиня ещё никогда в своей жизни не видела настолько перекошенного от дикой ярости лица. Чешуя на теле хранителя ощетинилась до такой степени, что начала издавать жуткий скрежет, словно кто-то проводил старым напильником по металлу. Казалось, что в хранителя вселился сущий демон. Стул под Галотэхом заходил ходуном, и из его разума вырвался надрывающийся от ненависти нирым:

«Виас! Ты, чёртова убийца!»

Нагиня чуть не лишилась чувств, когда в её сознание ворвался до боли знакомый нирым.

Это был Хварит Макероу.

Нирым мёртвого брата поверг Виас в настоящий шок. Галотэх снова засмеялся, когда нагиня, наконец, успокоила бушующий водоворот из смятения и страха и сумела вернуть себе чувство реальности. Галотэх кивком указал на верёвки, которыми он был привязан к стулу, и на этот раз попросил развязать его. Однако Виас не двинулась с места. Прислонившись спиной к стене, она послала тихий нирым, который скорее походил на рык загнанного животного:

«Пожалуйста, объяснитесь. Что это за дурацкая шутка?»

– Вы же в самом деле не думаете, что это была шутка, не так ли?

Виас ничего не ответила и только испуганно посмотрела на хранителя.

– Хорошо, так и быть, я объясню вам всё прежде, чем вы меня развяжете. Вы только что увиделись с духом вашего брата, – сдался Галотэх, удостоив нагиню ещё одной, не самой приятной на вид улыбкой.

Слова нага уже в который раз настолько шокировали Виас, что она просто не смогла выдавить из себя хоть что-то вразумительное. На ум приходило только одно объяснение происходящего, в правдивость которого ей до последнего не хотелось верить:

«Неужели вы… Собиратель душ?»

– Да, и в данный момент вы говорите с хранителем Галотэхом.

«Этого не может быть! Среди нагов нет Собирателей», – воскликнула нагиня, не в силах поверить в услышанное.

– Чрезмерная уверенность в недоказанной гипотезе – сомнительная черта для такого учёного, как вы, Виас. Постарайтесь думать непредвзято. Почему вы считаете, что среди нагов нет Собирателей душ?

«Какой сумасшедший смог бы принять души неверующих в своё тело?»

– Если награда за это достаточно велика, то почему бы и нет? – парировал хранитель.

«Награда? Вы имеете в виду пресловутую вечную жизнь? Что за идиотизм!»

– Почему же идиотизм?

«Смешение своей души с чужими душами, переход от тела к телу и, наконец, потеря самого себя… Вы о такой вечной жизни говорите? Вполне объяснимо, почему неверующие, живущие в постоянном страхе смерти, могут выбрать такую судьбу, но зачем бы это понадобилось нагу?»

– Ваши слова невероятно нагоцентричны. Тем не менее я не могу сказать, что вы совершенно не правы. Большинство нагов стареют невыносимо долго, до такой степени, что начинают считать свою жизнь утомительной и уже умирают без особого страха. Но иногда даже токкэби, которых смерть заботит намного меньше, чем нагов, становятся Собирателями душ. Как вы думаете, почему?

Виас не шевельнулась и не