этом. А в США сторонники «бескомпромисного» мира призывали судить Хирохито и выслать его в Китай. Генерал Макартур вспоминал в своих мемуарах, что, «осознавая трагические последствия, которые могут возникнуть… я хотел подчеркнуть, что для того, чтобы состоялась подобная акция, потребовалось бы более миллиона голосов в ее поддержку. Я полагал, что если император был бы осужден, а возможно, и повешен, как военный преступник, то в таком случае потребовалось бы образовать военное правительство в Японии, и тогда, возможно, могла вспыхнуть партизанская война».

Когда спустя несколько недель император захотел обратиться к Верховному командованию вооруженных сил союзников, Макартур подумал, что император намеревался изложить свои контраргументы против возможного его обвинения в военных преступлениях. Генерал попал пальцем в небо.

Все в визите Хирохито к Макартуру было беспрецедентным. Он покинул дворец. Он поехал встретиться с Макартуром в американском посольстве. Император был в цилиндре, визитке и полосатых брюках (впервые на публике он появился в гражданской одежде). С ним были главный камергер, его переводчик и врач. На его состоянии сказались бессонные ночи последних недель и страх перед большой аудиторией; его била заметная дрожь. Когда Макартур заметил это, он подумал, что император чего-то боится, но вскоре генерал понял, как же он ошибался.

На этот раз Хирохито говорил от себя, а не словами Кидо или Того. Он сказал, как утверждает Макартур, так: «Я прибыл к вам, генерал Макартур, чтобы представить себя на суд власти, которую вы представляете. Перед вами тот единственный человек, который несет ответственность за каждое политическое и военное решение и за те действия, которые совершил мой народ на войне». Это привело генерала в полное замешательство.

Перед ним стоял император, высшее божество, принявший на себя всю вину за войну. И так же как многие из его верных подданных лишили себя жизни за то, что предали его, не добившись победы в войне, он жертвовал своей жизнью ради своих выживших подданных и одновременно в память о тех, которые погибли за него. Он уже говорил на Императорской конференции, что ему непереносима сама мысль о том, что те японцы, которые преданно служили ему, оказались в руках победителей и будут судимы как военные преступники. Он не мог помешать в этом союзникам, но он мог предложить себя в обмен на них. Это был поступок, достойный бога.

«Этот смелый поступок — взять на себя ответственность, чреватую смертью, — писал Макартур, — ответственность, подкрепленную фактами, которые были мне прекрасно известны, что потрясло меня до глубины души».

Императору не было предъявлено обвинение в военных преступлениях.

В день Нового, 1946 года Хирохито, в соответствии с традицией, представил свою поэму на ежегодный общенациональный конкурс. Она не совсем понравилась главнокомандующему оккупационных войск союзников в Японии, то есть Макартуру. Император создал такое четверостишие:

Вопреки тому, что сосна занесена снегом,

Она по-прежнему зеленеет.

Людям тоже следует

Быть такими же, как сосна.

Был ли это тщательно завуалированный призыв сопротивляться оккупации? Совсем нет. Хирохито был реалистом и человеком дальновидным, он понимал, что оккупация, даже и не столь тяжелая, окажет глубокое влияние на его страну. Он выступал за то, чтобы японский характер сохранился и, несмотря на иностранное влияние, остался бы прежним.

Все же, несомненно, он также попал под это влияние. Снова, как и во время после Первой мировой войны, ветры демократии подули в стране (как и предсказывал Того). Он, подобно первопроходцу, вел народ к принятию новой жизни. Он много разъезжал по стране, посещал шахты и заводы, школы и больницы, новые стройки. Он встречался с представителями прессы и простыми людьми, и, хотя вначале ему было мучительно трудно заниматься этим делом, скоро он привык к этому.

В этот же самый день Нового года, идя навстречу пожеланиям оккупационных властей, он издал императорский указ, который потряс сами основы Японии и упразднил один из первейших элементов конституционного устройства императорской Японии. Было во всеуслышание заявлено: «Мы стремимся всегда быть рядом с народом и всегда желаем делить с ним его горе и радости. Связи между нами и нашим народом издавна покоились на взаимном доверии и близости. Они не зависят ни от каких легенд и мифов. Они не основаны на ложном понятии, что император обладает божественной сущностью и что японская нация стоит выше всех других наций и ее судьба — править миром».

Таким образом, Хирохито отказался от своего божественного происхождения и отверг основополагающие принципы лозунга «Хакко Итиу». Он бесповоротно отказался от понятия исторической судьбы и теории расового превосходства.

Император наблюдал с огромным интересом за сообщениями прессы и следил за тем, какой отклик будет на его заявление. Он в полной мере понимал, что возможна отрицательная реакция. За рубежом почти повсюду его речь восприняли положительно; говорили о том, что она помогла рассеять недоверие к Японии. Появилась надежда, что японский народ вскоре избавится от прежних экспансионистких устремлений и унаследованных от прошлого ошибочных взглядов. Император остался доволен подобной реакцией и убедился в правильности своих действий. Такого же мнения была и оккупационная администрация.

Хирохито не стал публичным правителем в результате своих императорских «решений», принятых в 1945 году. Его натура противилась этому, Конституция Мэйдзи запрещала такое поведение императора, его советники были против этого, а режим оккупации делал это невозможным. В мае 1947 года была принята новая конституция Японии. Прежняя была отменена, и властные полномочия императора ограничены. Ключевое положение конституции было революционным.

В первой главе устанавливалось, что «император является символом государства и единства народа, он правит согласно воле народа, которому принадлежит суверенная власть».

В этом было одно из главных отличий от конституции Мэйдзи, в которой говорилось: «Император есть лицо священное и неприкосновенное». Новая конституция была провозглашена Хирохито официально. Он заявил: «Я рад, что фундамент новой Японии был заложен согласно воли японского народа, и исходя из этого я принимаю поправки к Императорской конституции Японии». Этим шагом Япония избавлялась от многих феодальных пережитков, содержавшихся в старой конституции. В полном смысле слова новый документ стал символом изменений в стране, освободившейся от феодального наследия.

Во дни исторических событий Хирохито действительно вел себя как Божественный император, хотя у него, как считали некоторые политики, это не всегда получалось. Именно потому, что он был одновременно и императором, и лицом божественным, Япония продолжает существовать.

Благодарности

Можно сказать, я приступил к написанию этой книги в 1945 году, находясь на армейской перевалочной базе в заливе Лингаен, в западной части острова Лусон, Филиппины. Я