не скажешь о его голосе. «Эти чертовы осветительные снаряды! Там наверху будто китайский Новый Год…» Толчки прекратились. «Я бы спокойно мог читать газету на мостике».

И что же теперь? Разве мы в конце концов не покидаем подлодку? Из выражения скудно освещенного лица Командира ничего невозможно было понять. Опущенные веки глаз, глубокие морщины над переносицей. Казалось, что он не слышит докладов из кормы.

Дифферент подлодки на нос сильно прижал меня к носовой переборке. Я ощущал холодную и влажную краску своими ладонями. Неужели мы идем сейчас вниз быстрее, чем обычно, или я ошибаюсь? На лодке наступил хаос. Матросы влетали в центральный пост, скользя и падая головой вперед. Один из них при падении боднул меня в живот своей головой. Я помог ему подняться на ноги, но не смог определить, кто это был. Неужели я прослушал команду «Всем в нос!» при всеобщем гаме?

Глубиномер! Его стрелка все еще вращалась, хотя мы были удифферентованы на 30 метров. Она должна была давно уже замедлиться. Уставившись на нее, я заметил синеватый туман. В центральный пост вплывал дым.

Стармех огляделся вокруг. На долю секунды в его лице показался страх.

Он отдал команды на горизонтальные рули, которые должны были выровнять подлодку динамически. Поток воды от гребных винтов должен был заставить подняться нос лодки, но смогут ли гребные электромоторы развить полную мощность? Я не мог расслышать их знакомое гудение. Вращались ли они вообще?

Все тонуло в шаркании и скольжении ботинок на плитах настила палубы — и хныканье тоже. Кто бы это мог быть? Скудное освещение не давало возможности узнать кого-либо.

«Передние горизонтальные рули заклинило!» — громко доложил один из рулевых-горизонтальщиков, не оглядываясь.

Стармех продолжал светить фонариком на глубиномер. Несмотря на дым, я увидел, как стрелка быстро повернулась от отметки 50 метров до 60. Когда она прошла 70, Командир прокричал: «Продувай!» Резкое шипение воздуха высокого давления успокоило мои натянутые нервы. Благодарение Господу, наконец-то у нас будет хоть какая-то плавучесть!

Но стрелка продолжала вращаться. Разумеется, в этом нет ничего ненормального. Она будет продолжать вращаться, пока инерция движения вниз не будет преодолена. Это просто временная задержка.

Хотя теперь — теперь она просто должна была бы остановиться. Мои веки непроизвольно задрожали. Я заставил свои глаза широко открыться и не моргать, и стал неотрывно смотреть на шкалу. Стрелка не выказывала никаких признаков замедления, не говоря уже о полной остановке. Она прошла отметку 80 метров, затем 90.

Я неотрывно смотрел на глубиномер, вкладывая в это всю свою энергию, что еще оставалась у меня, пытаясь чистой силой воли остановить тонкую черную полоску металла, которая вращалась столь неумолимо в луче света от фонарика Стармеха. Ничего не помогало. Она прошла отметку 100 метров и продолжала ползти дальше.

«Я не могу ее удержать,» — прошептал Стармех.

Не могу удержать ее, не могу удержать ее… Но почему же? Недостаточная плавучесть, чтобы компенсировать вес воды, которую мы приняли? Неужели мы просто стали слишком тяжелыми? Это конец? На какой глубине разрушится прочный корпус? Когда стальная шкура выгнется внутрь между шпангоутами и порвется?

Стрелка проскочила мимо отметки 120 метров, все еще уверенно вращаясь. Мои глаза оторвались от циферблата. Я встал, прижатый к переборке. Один из уроков Стармеха мелькнул в моей памяти: на больших глубинах давление воды уменьшает объем подводной лодки, тем самым уменьшая объем вытесняемой ею воды. Другими словами, чем сильнее сжатие, тем меньше выталкивающая сила вытесненной воды и тем больше отрицательная плавучесть лодки. Больше нет плавучести, лишь притяжение земли и ускоряющееся падение…

«190,» — доложил Стармех, «200–210…»

И еще глубже.

В моей голове отдавалась эхом цифра: 210!

У меня остановилось дыхание. Звук раздираемого металла мог теперь донестись в любой момент — и затем зеленый потоп.

Где в первую очередь?

Вся лодка скрипела и стонала. Донесся резкий треск, подобный выстрелу из пистолета, затем приглушенный вой, который пронзал меня насквозь снова и снова.

Вой становился все пронзительнее, пока он не стал напоминать визг циркулярной пилы, вращающейся на полных оборотах.

Еще один резкий щелчок, и еще треск и стоны.

«260 и все еще падаем,» — выкрикнул незнакомый голос. Я вдруг понял, что карабкаюсь вверх по стоящей дыбом палубе. Мои ноги скользили. Мне удалось зацепиться за тросик подъема поискового перископа, который болезненно врезался мне в ладонь.

Стальные ленты опоясали мою грудь.

Стрелка почти перешла отметку 270 метров. Еще один удар хлыста. Должно быть, это отрываются головки заклепок. Никакие заклепки или сварные соединения не смогут противостоять такому давлению.

Чей-то голос нараспев произносил: «О да, хотя я шествую по долине призраков смерти…» Викарий? Фигуры заполнили центральный пост, двигаясь наощупь и невнятно разговаривая в полумраке.

Неожиданный удар выбил палубу из-под моих ног. Я покатился по палубе и врезался в фигуру в кожаной куртке. Мои руки ухватились за неясно различимое лицо. Многоголосый крик донесся от носовой переборки. Как эхо, другие крики прозвучали из кормы. Плиты настила палубы задребезжали и залязгали, подпрыгивая на своих местах. Донесся продолжительный звон стекла, как будто падала рождественская елка. Корпус задрожал от второго ужасного удара, и снова удар. Через мгновение мое тело было разрезано пополам резким скрипом. Подлодка безумно задрожала и раздалась серия глухих ударов, как будто мы врезались в каменистое дно. Снаружи донесся хриплый трубный рев какого-то доисторического чудовища, визг тысячи свиней, еще два удара в огромный гонг — и затем, совершенно неожиданно, сумятица утихла. Все, что осталось — это был высокий поющий звук.

«Вот мы и приехали». Слова были произнесены очень отчетливо, но голос, казалось, доносился из-за закрытой двери. Он принадлежал Командиру.

Оставался освещенный фонариками полумрак. Я удивлялся — почему никто не включил аварийное освещение. Мои уши отметили булькающий звук. Льяла? Вода, поступающая снаружи, не булькала бы так.

Я пытался различить и определить, откуда доносились различные звуки: крики, шепоты, бормотание, голоса на грани паники.

«Доклады о повреждениях!» — услышал я слова Командира. Властным голосом через мгновение: «Мне нужны точные доклады о повреждениях!»

Наконец свет — в какой-то степени. Что делали здесь все эти люди? Я резко моргнул, сузил глаза до щелочек и попытался проникнуть ими через полутьму. Крики и разрозненные слова посягали на мое сознание. Большинство криков доносилось с кормы.

Мой взор попеременно притягивался к двум лицам, Командира и Стармеха. Я улавливал фрагменты докладов о повреждениях, иногда целые предложения, иногда разрозненные слова. Люди спешили в корму с широко раскрытыми от ужаса глазами. Один из них натолкнулся с разбега на меня и почти сшиб меня с