нереальном путешествии через слепое Ничто;

Еще раз Мысль, Слово в пустоте поднялись

И Смерть дала ответ душе человека:

"На что ты надеешься? К чему ты стремишься?

Это — твоего тела сладчайшая приманка блаженства,

Хрупкой, ненадежной формы, атакованной болью,

Услаждать несколько лет твое запинающееся чувство

Медом физической сладости и огнем сердца,

Тщетно единства ища, чтобы обнять

Сверкающего идола мимолетного часа.

И ты, что есть ты, душа, ты — славная греза,

Созданная краткими эмоциями и блестящими мыслями,

Светлячков хрупкий танец, спешащих сквозь ночь,

Искрящийся фермент в освещенной грязи жизни?

Ты что же, потребуешь бессмертия, сердце,

Крича вопреки вечным свидетельствам,

Что ты и он — нескончаемые и бесконечные силы?

Только Смерть продолжается и Пустота несознательная,

Только я вечен и нескончаем.

Я — грозная Обширность бесформенная,

Я — пустота, которую люди Пространством зовут,

Я — безвременное Ничто, несущее все,

Я — Неограничиваемый, немое Одно.

Я, Смерть, есть Он; нет Бога иного.

Все из моих глубин рождены, все живут смертью:

Все в мои глубины вернутся и больше не будут.

Я создал мир своей несознательной Силой.

Моя Сила — Природа, что созидает и убивает

Сердца, что надеются, члены, что хотят жить.

Я человека ее инструментом и рабом сделал,

Его тело я своим сделал пиром, его жизнь — своей пищей.

Человек помощи иной не имеет, кроме как Смерти;

Он приходит ко мне в своем конце за отдохновением и миром.

Я, Смерть, твоей души единственное убежище.

Боги, которым человек молится, ему не могут помочь;

Они есть мои вымыслы и мои настроения,

Отраженные в человеке силой иллюзии.

То, что ты видишь как свою бессмертную самость,-

Это тенистая икона моей бесконечности,

Это Смерть в тебе, о вечности грезящая.

Я есть Неподвижный, в котором все движутся,

Я — нагая Пустота, в которой они прекращаются:

У меня нет ни тела, ни языка говорить,

Я не общаюсь с человеческим глазом и ухом;

Лишь твои мысли придают фигуры моей пустоте.

Лишь потому, о претендент на божественность,

Что ты призывала меня со своею душою бороться,

Я притворился лицом, формой и голосом.

Но если бы в тебе и было Существо, свидетель всему,

Как бы оно помогло твоему желанию страстному?

В стороне оно наблюдает, одинокое и абсолютное,

Равнодушное к твоему крику в безымянном покое.

Его существо чисто, не изранено, неподвижно, одно.

Один бесконечный наблюдает бессознательную сцену,

Где все вещи гибнут, как пену звезд.

Он Один живет вечно. Там нет Сатьявана,

Рождено изменение — и нет там Савитри,

Что от краткой жизни своей взятки радости требует. Туда любовь

Никогда не приходила с глазами от слез красными,

Нет там ни Времени, ни тщетных ширей Пространства.

Оно не несет живого лица, ни имени оно не имеет,

Ни взгляда, ни сердца, что бьется; оно не просит секунду

Помочь его бытию или разделить его радости.

Оно — восторг одинокий бессмертно.

Если ты желаешь бессмертия,

Своей душе одна будь достаточна:

Живи в себе, забудь мужчину, которого любишь.

Моя последняя величественная смерть тебя от жизни спасет;

Тогда ты поднимешься в свой неподвижный источник".

Но Савитри ответила ужасному Голосу:

"О Смерть, что рассуждает, не рассуждаю я,

Резон, что изучает и ломает, но построить не может

Или строит напрасно, ибо не верит работе.

Я есть, я люблю, я вижу, я желаю, я действую".

Смерть ответила глубоко окружающим криком:

"Знаю тоже. Знаю, ты перестанешь любить

И желать, освобожденная от своего сердца,

Ты утихнешь навеки и будешь спокойна,

Соглашаясь на преходящесть вещей".

Но Савитри в защиту человека Смерти сказала:

"Когда я полюбила навеки, я знала.

Любовь во мне знает правду, которую маскируют все перемены.

Я знаю, что знание — это объятия широкие:

Я знаю, что каждое существо есть я сама,

В каждой груди спрятан мириадный Один.

Я знаю, что спокойный Трансцендентальный несет мир,

Скрытый Обитатель, Господин молчаливый:

Я чувствую его тайное действие, его сокровенный огонь;

Я слышу журчание космического Голоса.

Я знаю, мой приход был волною из Бога.

Ибо все его солнца были в моем рождении сознательны

И тот, кто в нас любит, пришел, скрытый смертью.

Затем человек среди огромных звезд был рожден,

Наделенный сердцем и разумом, чтобы тебя победить".

В вечности своей безжалостной воли,

Уверенный в своей империи и в своей бронированной мощи,

Подобно пренебрегающему бурными словами беспомощными

Из уст своей жертвы, тот бог не ответил.

Он стоял в молчании и во тьму кутался,

Неподвижная фигура, неясная тень,

Опоясанная ужасами его тайных мечей.

Полузримое в тучах мрачное лицо показалось;

Сумрачной тиарой Ночи его спутанные волосы были,

Пепел погребальных костров отмечал его лоб.

Снова, скиталец в нескончаемой Ночи,

Слепо запрещенная мертвыми, пустыми глазами,

Она путешествовала по немым, безнадежным пространствам.

Вокруг нее катились содрогающиеся пустоши мрака,

Его глотающая пустота и безрадостная смерть,

Возмущенная ее мыслью, ее жизнью, любовью.

В долгой ночи, блекнущей под ее принуждением,

По неземным дорогам полузримо скользя,

В неясной тусклости призрачно двигались трое.

Конец второй песни

Конец книги девятой

Книга 10. Книга густых Сумерек

Песнь первая

Грезы-сумерки Идеала

Все еще была пустынная и страшная тьма;

Там не было ни перемены, ни на нее какой-то надежды.

В этой черной грезе, что Пустоте была домом,

Прогулка в Никуда в стране Ничто,

Они все так же скользили без намерения, цели;

Мрак вел в худший мрак, смерть — к еще более пустой смерти,

В бесцельной Обширности некоего позитивного Небытия

Сквозь бесформенные непостижимые немые пустыни.

Бесплодный луч света страдающего

Сквозь безысходную тьму их шагам следовал,

Как воспоминание об утраченной славе;

Хотя он и рос, он казался здесь нереальным,

И в то же время преследовал холодное, огромное царство Ничто,

Неутолимое, нескончаемое, одинокое, несуществующее,

Бледный призрак некой вечности мертвой.

Было так, словно сейчас она должна была свой долг заплатить

За свою тщеславную самонадеянность существовать, мыслить

Некой блестящей Майе, что ее душу задумала.

В нескончаемой боли она должна была получить отпущение

За свой грех первородный, желание быть,

И грех последующий, величайший, духовную гордость,

Что, создание пыли, себя с небом равняет,

Свою презренную роль червя, что корчится в грязи,

На эфемерность осужденное, рожденное из грезы Природы,

Отказ от скоротечного создания роли,

Требование быть живым огнем Бога,

Желание бессмертным быть и божественным.

В этой огромной тьме, нагой и тяжелой,

Она искупала все, начавшееся с первого действия,

Откуда вышла ошибка сознания Времени,

Сломанную печать