Из Воронежа Петр писал к «всешутейшему патриарху» Н. М. Зотову, который ответил ему с дороги, 16 марта. «Нашего достоинства сослужителю, — пишет Зотов, — и чести достойному, и поверенному в наших духовных секретных и домовых делех, осмотрителю и строителю, архидиакону Р. А., mir и благословение со всеми, при вас будущими. За люботщаливую вашу осторожность, чрез Иеремию священника посланную, ради ведомости о приезде нашем, сугубое восприимете благословение; мы же з Божиею помощию прибыли в Хлевино сего числа в вечеру. Желаю, дабы от вас уведомлен был, в котором месте с подобающею честию имате нас встретить, или нам поспешить ко святей литургии без церемоний, а за несколько поприщ того ожидать от вас буду, только б были вы во образе смирении, а перетдив (?) ни на ком бы не видал, да не лишени будете санов своих. При сем здравствуйте. Подворье ко обитанию нам и домовым нашим было б готово. Писано в Животинном нашею власною рукою. 1700-го марта 16 дня. Архидиакону нашему Петру»[686].

Из постоянных корреспондентов, с которыми Петр сносится письменно, когда он находится в отлучке из дома, видим еще Кревета. В его письмах находим поздравление с праздником Пасхи, описание медных солнечных часов, которые он подал в хоромы в Преображенском с приспособлением для определения разницы времени в разных городах; далее речь идет о парусных полотнах, изготовляемых на его фабрике, которые он мечтает поставлять даже на английские корабли; о досках, бревнах и горбылях, изготовляемых на его пиловальной мельнице; о пожаре на двух дворах в Немецкой слободе, близ двора полковника И. Чамберса на Яузе; о выезде в Воронеж Андрея Стельса; о болезни и выздоровлении близкого к Петру из младшей его компании некоего Степана Медведя с просьбой взять к нему доктора[687]. Капитан Преображенского полка И. Гуморт прислал Петру при письме проект углубления устья Дона посредством особых запруд, чертеж которых он представил; острова, лежащие в устье Дона, он предлагает назвать Малой Голландией[688]. Дьяк Оружейной палаты Алексей Курбатов пишет царю письмо с проектом подтверждения указа о венгерских кафтанах[689]. Дьяк Преображенского приказа Яков Никонов, которому Петр писал о передаче из Преображенского приказа в Поместный судебного дела Хилковых с Прозоровским, отвечает ему: «Мой государь милостивый. Изволил ты, государь, ко мне писать, чтоб немедленно отослать в Помесной приказ дело Хилковых с Прозоровским. А того, государь, дела в приказе нет; отнес то дело при себе князь Федор Юрьевич на Потешный двор и положил в полату, где тайные дела и денежная казна, в которую кроме его нихто не ходит, и, запечатав, замкнул и ключ той полаты взял к себе. Поволишь ли, государь, мне в ту полату для взятья того дела сходить? При сем Якушка Никонов челом бью. Вручить честно господину бомбандиру»[690].

Из-за границы пишет находящийся в Берлине для обучения князь О. Щербатов, сообщая о ходе своих занятий: «Только язык нас немного зареживает. А что до геометрии надлежит, то мы ее несколько разов прошли», и просит разрешения, не ограничиваясь частными уроками в Берлине, поехать в Кенигсберг, побыть несколько недель в тамошней высшей школе, чтобы кто не подумал, что русские молодые люди «выучили свои хитрости украдкою у приватного человека»[691]. О пожарных трубах, которые Петр желал добыть из-за границы от Витзена, он пишет еще 21 марта голландцу Кинциусу, ставшему русским агентом для разного рода поручений торгового характера в Голландии[692]. Петр пишет также и самому Витзену, пересылая ему «драгоценное честное портище», т. е. кусок ценной материи, на что Витзен отвечает письмом с выражением благодарности от 6 апреля нового стиля[693]. О делах совсем уже домашних, относящихся к личному домашнему хозяйству Петра, извещает его и просит распоряжений сержант Афанасий Протасов, вероятно заведовавший его Преображенским двором: «Известно тебе, государь, буди: на дворе твоем все здорова. По письму твоему, государь, что изволил мне, рабу своему, писать о ренском, чтоб прислал Тихон Никитичь, и он послал, да сулеек (бутылок) пятьдесят порожих, да доску каменою, что пишут. Изволь, государь, приказать отписать в старом холодном погребе пиво молодое ставить укажешь ли? И о том мне приказу не было, а без приказу как поспеют пива, ставить опасен гневу. Изволь, государь, приказать отписать. Раб твой Афонька Протасов многократъно челом бьет. Марта в 5 день»[694].

От важнейших вопросов международных отношений, от союзов с иностранными державами до вопросов о пятидесяти пустых бутылках и о пиве в холодном погребе. Какой разнообразный калейдоскоп лиц, фактов и вопросов заключает в себе переписка Петра за время пребывания его в Воронеже весной 1700 г. Сюда надо прибавить еще церковные дела, которые также не остаются вне поля его зрения, и Петр продолжает править высшими церковными делами из Воронежа, как правил ими в Москве. Ему непосредственно или через посредство приближенных лиц пишет патриарх, испрашивая его распоряжений. Тогда возникли два дела, касавшиеся высшей церковной иерархии. Перед отъездом из Москвы царь, навещая больного патриарха, приказал ему не отпускать из Москвы пришедшегося ему по душе игумена Николаевского киевского монастыря Стефана Яворского, а посвятить его в архиереи на какую-либо недалекую от столицы епархию, как только такая освободится. Вскоре освободилась рязанская и муромская митрополия, и патриарх, исполняя царское повеление, намеревался поставить на нее Стефана, но в этом встретил препятствие со стороны самого предназначенного кандидата. «Егда твое величество, — писал Адриан царю в Воронеж 17 марта, — благоволил еси, по милости твоей царской, нынешняго времени меня, старца немощна, посетити и притом изволил глаголати: ежебы киевского Николаевского монастыря игумена Стефана Яворского, иже прислан в царствующий град от киевского Варлаама митрополита в делех своих их просительных, зде в Великороссийской стране, где прилично, не в дальнем разстоянии от Москвы в епархию посвятити во архиереи, и наша мерность о том тщание имехом. И сего ради, по твоему, государскому, изволению и по смотрению нашему, ему, игумену, из Москвы в Киев ехати не велено до указу, донелиже обыщется где место архиерейства праздное и приличное».

Далее патриарх рассказывает, что в первых числах марта митрополит Рязанский Авраамий по болезни оставил свою епархию и удалился на житье в рязанский Солотчинский монастырь. Патриарх уведомил Стефана, что ему назначено быть рязанским митрополитом. «И он нам скуча много челобитьем своим, чтобы его ныне отпустити в Киев токмо побывать ради нужд его и весною хоте, управився тамо, приехати». Но патриарх его не отпустил и 15 марта послал к нему возвестить, чтобы он готов