Патронус смотрит на него своими сияющими глазами, но Гарри закрывает глаза и игнорирует его.

Благодаря маленькому жуку и его писательскому мастерству весь Волшебный Мир узнает, что сегодня произошло, но произойдёт это только завтра. Может, тогда кто-нибудь придет его спасать. Гарри фыркает. Правильно, это маловероятно.

Может быть, гоблины примут его предупреждение близко к сердцу и вообще не накажут. Это кажется более вероятным; гоблины кажутся Гарри существами строгими и ненавидящими всех волшебников и ведьм, но справедливыми, если этот волшебник не идёт против гоблинов.

Затем Патронус касается груды золота. Оно падает и умножается. В комнате становится ощутимо жарче. Не реагируя на это, Патронус летит дальше, оставляя после себя бесценные семейные реликвии, которые размножаются и становятся горячими.

Гарри хочется выругаться. Конечно, всё не может быть так просто! Конечно, его заставят. Конечно, другого выхода нет! Конечно, у Гарри больше нет возможности выжидать, если он не хочет утонуть или быть сожжённым заживо артефактами, которые стоят больше, чем все, чем Гарри когда-либо владел, вместе взятым. Он в панике вертит головой, пытаясь найти выход, прежде чем собраться, сделать глубокий вдох и заставить себя подумать.

Директор откроет дверь, если Гарри получит Чашу Пуффендуй. Так что он заберёт её, и будет просить у гоблинов пощады или быстрой смерти. Гарри сглатывает свои нервы через пересохшее горло, охрипшее от жары, и кивает самому себе. Он сможет это сделать. Он сможет игнорировать боль. Быстро, быстро. Перед ним полка. На ней стоит чаша, золотая и мерцающая, прямо как в воспоминании. Как её забрать?

Прежде чем он успевает отойти слишком далеко, увлекаемый потоком золота, он хватается за какой-то меч, цепляясь за него, несмотря на боль и жар, достигший его лодыжек. Гарри поднимает меч выше, еще выше, и ему удается снять чашу с полки.

Эта чаша неправильная.

Гарри жертвует драгоценным временем, чтобы найти правильную, не обращая внимания на жар, который при этом достаёт уже до его голеней. Там! — Нет, опять ошибся. Вон там только серебро, а там только бронза, а там-! Достаточно похоже, чтобы быть вариантом, но слишком далеко, чтобы рисковать.

Горячие безделушки касаются уже коленей Гарри. У него нет времени, чтобы убедиться в правильности своего выбора. Со всей скоростью, на которую он способен в таком состоянии, он двигается по скользким монетам, древней ткани, бесценным артефактам и их бесполезным копиям, надеясь, что не поскользнется. Если он пойдет ко дну, его унесет вместе со всеми фальшивыми богатствами и он либо утонет, либо сгорит заживо. Он уже почти так же хочет пить, как тем летом, когда — урод-бесполезный-урод-не-стоит-нашего-внимания-не-достоин-еды-недостоин-воды-не-достоин-чулан-в-сад-извините-боль-пожалуйста-пожалуйста-извините, а он все еще далеко.

Наконец он добирается до цели. Золото уже достигает уровня его бедер. Он протягивается меч, который уже, несомненно, расплавился от жара в его ладони. Меч оказывается слишком коротким и даже не касается ручки чаши. Гарри больше, чем когда-либо, проклинает свой низкий рост, вызванный недоеданием. Он пытается плыть по безделушкам, как по воде, но он никогда раньше не плавал, — месть-его-толкают-в-воду-где-верх-где-низ-воздух-пожалуйста-я-тону-извините-извините-я-никогда-не-хотел-подводное вторжение к русалкам не считается, и он понятия не имеет, как это делать, кроме того, золото слишком тяжелое, чтобы его можно было раздвигать, как воду. У него всё ещё ничего не получается. Он пытается взобраться на шкаф, но все, что он делает, это создаёт еще дюжину или около того копий. Ничего не получается. Он пытается снова. И снова ничего.

Наконец ему везет.

Гарри ударяется ногой о тяжелый золотой слиток.

Он начинает множиться.

Ругаясь от боли, которую доставляет ему золото, достающее уже до груди, и которой отдают ушибленные ноги, он это делает.

Он наклоняется, не обращая внимания на то, что чаша ударяет его в подбородок, и кладет один горячий золотой слиток на другой. Ему хватит и двух, хотя сейчас рядом с ним валяется еще двадцать таких же. Он ступает на кучу и снова протягивает меч. Он ударяется о ручку, рискуя опрокинуть чашу в постоянно растущее море золота, окончательно утверждая свою смерть, но через несколько мучительных секунд чаша устаканивается. Гарри, не теряя времени на вздох облегчения, тут же снова протягивает руку. На этот раз чаша правильная. Чаша свисает с лезвия меча. Золото поднялось до подбородка Гарри, а он стоит на двух золотых слитках, в противном случае он бы уже тонул.

— Директор, — кричит он, — откройте чертову дверь! Профессор!

Несколько душераздирающих секунд ничего не происходит.

Наконец Патронус, молча наблюдавший за ним все это время, кивает и улетает, беззвучно взмахивая крыльями.

Гарри собирается с силами.

Теперь он узнает, привел ли его директор сюда умирать.

Почему его? Почему здесь? Не было бы легче устроить несчастный случай в школе. И зачем ему вообще желать смерти Гарри?

Но несчастный случай нанесет ущерб репутации школы, директора и учителей. А почему бы и нет? Он никогда не был добр к Гарри.

Но отсутствие доброты не означает, что он хочет смерти Гарри.

Это также не означает, что он хочет, чтобы Гарри остался жив.

Дверь приоткрывается.

В ту же секунду мириады золота вываливаются на ничего не подозревающего директора. Он громко кричит от боли, спотыкаясь. Гарри уносится вместе с золотом, но ему удается достаточно изменить свой курс, так что он резко прижимается к благословенно прохладной каменной стене прямо рядом с дверью, вместо того, чтобы упасть вместе с золотом, которое исчезает за перилами, приземляясь где-то очень, очень глубоко в пропасти. Директор спотыкается, чуть не падает и рискует быть унесенным золотом, но ему удается сохранить равновесие и выдержать силу потока. Проходит почти минута, прежде чем непрерывный поток золота заканчивается.

— Гарри! — кричит директор — Гарри! — он бежит вперед изо всех сил, спотыкаясь о все еще открытые двери. Когда он замечает Гарри, то с облегчением выдыхает — Гарри, мой мальчик, слава Мерлину! Ты в порядке?

По крайней мере, на этот раз у него хватило приличия вздрогнуть под грозным взглядом, который Гарри кидает на него.

Гарри подходит к нему на нетвердых ногах. Он вкладывает чашу в руку директора и прижимает его к старческой груди. Как только он соприкасается с ней, она начинает множиться и становится горячей. Затем он отворачивается и выходит за дверь. Директор с трудом удерживает бесценный кубок Пуффендуй от падения в пропасть и вскрикивает, когда его копии каскадом падают ему на грудь, а оригинал обжигает пальцы.

Боль наполняет каждую клеточку тела Гарри, пока он отдаляется от директора. Одна нога перед другой — следующая