Алексей вошел, закрыл за собой дверь, попросил разрешения пройти в кухню.

– Зачем же в кухню, проходите в гостиную, – засуетилась Мария Петровна, – проходите, проходите, – подталкивала она его сухонькой ручкой.

Иван Иванович топтался рядом и тоже суетился: размахивал руками, кланялся, короче, изображал деятельность.

Алексей прошел в темноватую комнату с ковром на полу и ковриком на стене, изображавшим стадо оленей. Коврик был старым, плюшевым, каким-то очень узнаваемым. Кажется, дед привез такой же из Ялты, когда отдыхал там после ранения в мирное время. Где он получил эту рану, никто не знал. Алексей, когда был маленьким, разглядывал рубец на спине деда с нескрываемым любопытством, но тоже ничего не узнал. Дед молчал очень убедительно, и спрашивать больше не хотелось. Этот ковер сразу сроднил его со стариками. Мария Петровна принесла зеленый эмалированный чайник, чашки с блюдцами и вазочку с вишневым вареньем.

– Давайте чайку попьем, – сказала она, наливая ему жидковатый чай.

Он такой чай не любил, всегда пил крепкий, но сейчас не посмел отказаться.

– Я, собственно, ненадолго. Мне только спросить. – Спрашивайте, конечно. Что знаем, все расскажем, – с готовностью ответила Мария Петровна.

– Вы ничего подозрительного в последнее время не видели?

– Видели, – она хитро прищурилась. – Недавно видели, как вы и еще один молодой человек в эту квартиру без хозяев входили.

Он открыл рот, чтобы ей все объяснить. Она остановила его жестом:

– Я знаю, знаю. Мне Татьяна сказала, что, мол, из милиции придут, чтобы я панику не поднимала, что люди свои, надежные, проверенные. Панику-то я поднимать, конечно, не стала, но номер машины записала и записочку положила в тайном месте. Мало ли что? И Ванюшу предупредила, если что.

– А кроме нас, что-нибудь было?

Тут Иван Иванович, до сей поры молчавший, вдруг коротко кашлянул и, прочистив горло, заявил:

– Следили за ним. Алексей удивился:

– Как следили?

– Ходил тут один парень по двору. Сидел, на качелях детских качался, пиво типа пил. Только он не пил, а притворялся. Бутылка постоянно полной была. А как Петрович выходил, так и этого сдувало. И так неделю. Я ему говорил, предупреждал. А он надо мной смеялся. Говорил, мол, спасибо, Иван Иваныч, не переживай, это тебе показалось. Правда, пистолет из кобуры начал доставать и детей из школы-садика сам встречал.

– Как это «пистолет из кобуры доставать?» – удивился Алексей.

– Дак как? Кобуру откроет и пистолет подвинет, чтобы выхватить сразу можно было. Известное дело.

– А в день убийства его ничего особенного не заметили? Парня этого?

– В день убийства аккурат Маша меня на рынок снарядила. Я с утра собрался, часов в девять уже в рядах был. А Петрович в девять уже из дома уходил, иногда раньше. И тип этот мутный сразу за ним. Так что я его не застал.

– А описать его можете? – Портрет?

– Ну, фоторобот составить?

– Зачем фоторобот? Я его сфотографировал несколько раз.

И он куда-то ушел, а потом принес несколько вполне приличных черно-белых фотографий, отпечатанных на принтере. Человек, изображенный на них, вполне мог быть и юнцом, и зрелым мужчиной. Одежда прятала возраст, а темные очки скрывали глаза. Но все равно, кое-что из этих фотографий можно было извлечь. А две фотографии были хоть и смазанные, но на них человек был без очков.

Алексей растрогался, стал жать старичкам руки, а они, не понимая, руки не давали. В общем, прощались долго и бестолково. Иван Иванович согласился дать показания следователю «под протокол», а Мария Петровна пригласила «заходить еще». А утром они решили помочь с уборкой в квартире.

– Мы Татьяну с детьми к себе возьмем пожить, – решила Мария Петровна. Иван Иванович молча выразил полное согласие.

В опорном пункте милиции было не по-ночному шумно. Любому входящему сразу бросался в глаза портрет в траурной рамке, стоящий на письменном столе. Видимо, этот стол раньше принадлежал Петру Фомину. Около портрета лежали засохшие гвоздики. Он машинально сосчитал их – десять – четное число. При ближайшем рассмотрении оказалось, что пол в помещении затоптан, наверное, уборщица приходила сюда по утрам. Среди следов выделялись крупные, с четким отпечатком рисунка, следы примерно сорок четвертого размера. Их было полно: от входной двери до сейфа, затем к подоконнику, вокруг стола Петра Фомина, потом вокруг еще одного, стоящего у противоположной стены. Странно: дождя на улице не было, а следы были грязные, как будто человек специально ходил по лужам.

Эксперт тоже зафиксировал эти следочки глазом и принялся производить какие-то пассы возле своего чемоданчика. Стол открылся сразу – центральный замок, запирающий ящики, был вырван с корнем, даже не вырван, а неаккуратно выпилен, только чем? Обрывки материала, из которого был сделан стол, торчали в месте распила в разных направлениях. Замок валялся тут же, на полу. В ящиках основательно порылись: документы перепутаны, вытащены из папок, смяты. А между тем, в этом опорном пункте работало две видеокамеры, расположенные одна перед входом, а вторая – в рядошном кабинете, который был закрыт на ключ. И входная дверь, и окна были на сигнализации. Кто орудовал в охраняемом помещении так нагло, как будто знал, что ему ничего не будет? Или это ктото свой? Та же уборщица? Зачем? Что искали? Ноутбук? Конечно, ноутбук. Или была еще флешка? Ох, беда!

Так, больше тут делать нечего, надо ждать результатов экспертизы, а самому быстро изъять записи с видеокамер и смотреть, кто это такой наглый. И с сигнализацией разобраться: почему не сработала. И местных жителей опросить: кто, что видел. Ночью по квартирам не пойдешь, все придется делать завтра.

Участковый – мелкий суетливый старший лейтенант – причитал над разгромленным кабинетом и ничего толком сказать не мог. Алексей прикрикнул на него:

– Спокойнее надо быть, старлей. Кто последний выходил из помещения?

– Я, я выходил, – стукнул себя кулачком в грудь мужчинка. – Я и закрывал, и на пульт, как положено, сдавал. И ничего особенного не было, все как обычно.

Он призадумался, покусывая верхнюю губу.

Алексей усмехнулся. Вот тут по закону жанра персонаж должен что-то очень важное вспомнить и сказать: «Хотя…». А дальше последует такой текст, который обязательно приведет к разгадке всей серии преступлений. И участковый не заставил себя ждать:

– Крутились тут двое, конечно, но они не скрывались, в участок заходили.

– А зачем заходили-то? И почему ты их запомнил? – Заходили адрес узнать. Вернее, не адрес, а как в адрес пройти. А почему запомнил? Да потому, что сегодня, – он взглянул на часы, – вчера никого, кроме полоумной бабки Синицыной, не было. Только эти. Странно было то, что они вдвоем зашли и никак не могли в толк взять, как до адреса добраться, а я ведь им все подробно с самого первого раза объяснил. И еще странно, что к нам зашли. Обычно дорогу у прохожих спрашивают.