– За тобой, в нотах на пианино. В сборнике церковных гимнов слева.

Подойдя к пианино, Кейт взяла сборник церковных гимнов. Между страницами лежал маленький конверт. Она посмотрела на него.

– Лютер был самым доскональным человеком из всех, кого я только встречала в своей жизни. Он сказал, что если с пакетом что-то пойдет не так, я должна буду отправить мистеру Грэму вот это. Я как раз собиралась так поступить, но тут услышала про него по телевизору. Правильно ли я полагаю, что мистер Грэм не имеет никакого отношения к тому, что ему приписывают?

Кейт кивнула.

– Хотелось бы, чтобы все разделяли ваше мнение.

Она собралась вскрыть конверт.

– Не надо, Кейт, – резким тоном остановила ее Эдвина. – Ваш отец сказал, что только мистер Джек Грэм может ознакомиться с содержимым конверта. Только он один. Полагаю, мы должны прислушаться к его словам.

Кейт колебалась, борясь с природным любопытством, затем отложила конверт.

– Больше отец ничего не говорил? Он знал, кто убил Кристину Салливан?

– Да, он это знал.

– Но вам он это не сказал? – пристально посмотрела на нее Кейт.

Эдвина затрясла головой.

– Но одно он мне сказал.

– И что?

– Лютер сказал, что если он скажет, кто это сделал, я ему не поверю.

Вернувшись в кресло, Кейт задумалась.

– Что он имел в виду?

– Смею тебя заверить, меня это очень удивило.

– Почему? Почему вас это удивило?

– Потому что Лютер был наичестнейшим человеком, другого такого я не встречала. Я поверила бы всему, что он мне сказал. Приняла бы это как Священное Писание.

– То есть то, что видел отец, кого он видел, настолько невозможно, что в это нельзя поверить? Даже вам?

– Совершенно верно. Именно так я и подумала.

Кейт поднялась, готовая уйти.

– Благодарю вас, миссис Брум.

– Пожалуйста, зовите меня Эдвиной. Необычное имя, но другого у меня нет.

Кейт улыбнулась.

– После того как все это закончится, Эдвина, мне… мне хотелось бы снова навестить вас, если вы ничего не имеете против. Поговорить с вами.

– Я сама очень этого хочу. В старости есть как плохие, так и хорошие стороны. В одинокой старости есть только плохие стороны.

Надев куртку, Кейт направилась к двери. Конверт она убрала в сумочку.

– Это должно сузить круг поисков, ведь так, Кейт?

Она обернулась.

– Что?

– Кто-то такой, в кого нельзя поверить. Если задуматься, таких не так уж и много.

* * *

Охранник медицинского центра, высокий и широкоплечий, был жутко смущен.

– Ума не приложу, как такое случилось. Я отлучился на две, максимум три минуты…

– Ты не должен был вообще покидать свой пост, Монро. – Низкорослый начальник приходился Монро по плечо, но верзила обливался по́том.

– Как я сказал, леди попросила помочь мне с сумкой, вот я ей и помог.

– Какая еще леди?

– Я же говорил, просто какая-то леди. Молодая, миловидная, одетая просто классно…

Начальник в отвращении отвернулся. Он не мог знать, что этой дамой была Кейт Уитни и что они с Сетом Фрэнком находились в машине Кейт уже в пяти кварталах от больницы.

* * *

– Больно? – Кейт посмотрела на следователя, однако ни в голосе, ни на лице особого сочувствия не было.

Фрэнк осторожно ощупал забинтованную голову.

– Вы шутите? Да моя шестилетняя дочь бьет сильнее. – Он обвел взглядом салон. – Курнуть ничего нет? С каких это пор в больницах запрещается курить?

Порывшись в сумочке, Кейт протянула ему открытую пачку. Закурив, Сет посмотрел на нее сквозь облако дыма.

– Кстати, отлично сработано. Вам нужно в кино сниматься.

– Замечательно! Я как раз решила сменить профессию.

– Как наш мальчик?

– В безопасности. Пока что. Давайте постараемся, чтобы так оставалось и дальше. – Завернув за угол, Кейт бросила на следователя резкий взгляд.

– Знаете, я, в общем-то, никак не предполагал, что вашего старика прикончат прямо у меня на глазах.

– То же самое говорил Джек.

– Но вы ему не верите?

– Какая разница, во что я верю?

– Разница есть. Мне не все равно, Кейт.

Она остановилась на красный свет.

– Хорошо. Скажем так: я постепенно подхожу к той мысли, что вы этого не хотели. С вас этого достаточно?

– Нет, но пока что сойдет.

* * *

Завернув за угол, Джек постарался расслабиться. Последний холодный фронт наконец прошел через столицу, но хотя ледяной дождь прекратился, термометр не поднимался выше пяти градусов, и ветер вернулся, жаждая реванша. Грэм подул на замерзшие пальцы и потер красные от бессонницы глаза. На черном ночном небе висел узкий ломоть луны, мягкий и яркий. Джек осмотрелся по сторонам. В доме напротив было темно и пусто. Здание, перед которым он стоял, закрыло свои двери давным-давно. Редкие прохожие отваживались бросить вызов суровой погоде, и по большей части Грэм оставался один. Наконец он укрылся в подъезде и стал ждать.

В трех кварталах от него у тротуара остановилось ржавое такси; задняя дверь открылась, и на асфальт спустились туфли на низком каблуке. Такси тотчас же уехало, и на улице снова наступила тишина. Плотнее укутавшись в куртку, Кейт поспешила прочь. Когда она проходила перекресток, еще одна машина с погашенными фарами вывернула из-за угла и медленно двинулась следом за ней. Полностью сосредоточенная на том, что ждало ее впереди, Кейт не оборачивалась.

Джек увидел ее, когда она появилась из-за угла. Он огляделся по сторонам – эта привычка быстро выработалась у него, но он надеялся в самое ближайшее время с ней расстаться. Грэм быстро двинулся навстречу. На улице стояла полная тишина. Ни Джек, ни Кейт не обратили внимания на капот, выползший из-за угла. Водитель навел на них прибор ночного видения, сделанный, как было указано в каталоге, по новейшей советской технологии. И хотя бывшие коммунисты понятия не имели о том, как строить демократическое капиталистическое общество, они действительно создавали отличное военное снаряжение.

– Господи, ты весь замерз… Давно меня ждешь? – Кейт прикоснулась к руке Джека, и ее охватила холодная дрожь.

– Дольше, чем нужно было. Номер в мотеле давил на меня. Мне просто необходимо было выйти на улицу. Заключенный из меня получится отвратительный… Ну?

Кейт открыла сумочку. Она позвонила Джеку из телефона-автомата, но не смогла объяснить ему, что у нее, – сказала лишь, что у нее что-то есть. Джек согласился с Эдвиной Брум в том, что рисковать лучше ему одному. Кейт и так уже порядком досталось.