Луры, бахтиары, гашкаи, кашкулы — эти древнейшие кочевые племена на протяжении тысячелетий, во времена всех правящих в Иране династий, пасли в этих наделах скот, вязали знаменитые ковры — габбехи. Нить сакральных габбехов — шерстяных моделей вселенной — с примесью козьего волоса, способ окраски этих ковров — тайна за семью печатями; геометрический орнамент габбеха не спутать ни с каким другим — например, медальон в центре и по углам цветы: знак, символ знаменитого оазиса по пути в Шираз из Исфагана — через пустыню к раю, вздох облегчения в тени.

Розами и лентами была убрана кибитка, в которой свершался союз Ирана и Германии. Коренастый, начинающий лысеть консул сидел в мундире и чалме рука об руку с дочерью Махмуда Намазги, важного племенного вождя древних ариев. Свадьба, поглотившая немало средств германской разведки, не утихала много дней. Два дня и три ночи бараны и козы безостановочно семенили под нож. Подельщики Васмуса времени не теряли. Они отбирали, нанимали и вооружали агентов, пока консул под присмотром довольных старейшин был отдан тщательному ритуалу.

Старейшины подробно высказывали поручительство за целомудрие двенадцатилетней Назлу. Васмус подбирал девочке новое имя, пока знакомился с ней — смышленой, говорливой, любопытной. Назлу щупала и осматривала его мундир, ремни, примеряла его очки и платья из приданого, ожерелье и налобную повязку, каждая составлена из тридцати золотых монет. Васмус развлекал ее смешными историями о том, как ему удавалось застигнуть врасплох англичан; Назлу падала со смеху на ковер, и тут он схватывал ее и обнимал хохотунью неловко, удивляясь себе, вдруг очнувшемуся мужчине. Затаившись, прислушивалась, как общается ее муж со старейшинами, с ее отцом, и подглядывала за краешек полога, как муж знакомится и садится на только что подаренного коня, и боялась за него, и гордилась им.

Диверсионная сеть, созданная Васмусом, обеспечивала отказ в сотрудничестве и продовольствии, провоцировала набеги — повсеместное противостояние местного подвижного и необычайно воинственного населения. Вскоре за голову Густава Васмуса была назначена награда в три тысячи фунтов стерлингов; впоследствии эта сумма была увеличена до четырнадцати тысяч. После женитьбы что-то окончательно переломилось в этом с виду здоровом человеке. Густав Васмус уверовал во многое, а именно в себя, который, по его убеждению, кровью приобщился к самым истокам древнеарийской расы. Оторванный от командования и действительности, владея тающими, но все еще несметными богатствами, Васмус видел в своем крепком потном, затянутом портупеей теле символ воссоединения великого прошлого и не менее великого будущего арийской расы.

Васмус возмечтал спустя тысячелетия дать росток новому течению арийской расы на северо-запад. Дневник, где консул сочинял или описывал свое безумие, был захвачен англичанами благодаря необыкновенной случайности. Его отряд был неуловим и подвижен, лишь однажды под Абаданом, в преддверии диверсионной атаки на нефтепровод, он был захвачен врасплох, и консулу пришлось в одной пижаме белеть поверх винтовочного прицела (в конце концов ему удалось спастись).

Захваченная часть скудного багажа, принадлежавшего Васмусу, была переправлена в Лондон и после каталогизации спущена в подвал министерства по делам Индии. Лишь позднее адмирал Холл узнал о том, что вещи принадлежат легендарному консулу. Он приказал их доставить к себе и был поражен. Помимо дневника, написанного на фарси и санскрите, испещренного свастикой и натуралистическими рисунками хищных птиц, помимо конского седла, украшенного золотом и зеленым шершавым стеклом, и небольшого бело-голубого ковра, истертого, с необычным примитивным орнаментом, а также лейденских банок с рулонами фольги и диска с наклеенными костяными и шерстяными секторами, оказались шифровальные таблицы, с помощью которых одичавший немец должен был посылать донесения в Берлин. Судя по дневнику, Васмус в течение года оставлял командование без вести о себе, надеясь только на красноречие своих подвигов. Дневник поразил адмирала, а коды помогли математическому отделу Британского морского министерства избавиться от кипы немецких секретных телеграмм.

Для местных племен Васмус был окружен неясной магией. Не то они верили в его личную неуязвимость, не то в его экстраординарные способности к чудесам. Свойства эти связывались с подаренной ему на свадьбу отцом невесты древней реликвией, старинным габбехом, сотканным из нити с примесью шерсти снежного барса и соколиного пуха. Вдобавок сам Васмус не ленился подкреплять свой авторитет наглядными опытами с электричеством (лейденские банки заменяли Васмусу посох Моисея) и упоминанием потусторонней покровительствующей власти великого кайзера Вильгельма II. Однако главным залогом успеха консула оставалась тающая масса щедро раздаваемых им денег. Также Васмус пытался укрепить свой авторитет в сознании кочевников, разнося баснословные сведения об успехах немецких войск в войне против Англии и России. Он живописал разграбление Лондона немецкими войсками, казнь короля Георга V и зачитывал секретное просительное письмо Николая II, адресованное Вильгельму II, где русский император оговаривал условия возможной капитуляции. С помощью холостых патронов и громоотвода, благодаря которому он остался в живых под ударами молнии, стоя на одной ноге посреди степи под майским грозовым ливнем, Густав Васмус, подобно всем своим предшественникам и последователям, отвечал на неизбежный вопрос экзамена на обожествление: „Скажи, ты можешь умереть? Быть мертвым, как другие?“

Но несмотря на все ухищрения консула предстать „человеком с Луны“, степень его авторитета ограничивалась его наличными средствами. Вожди кочевых народностей — шефы немецкой агентуры — не выдали Васмуса англичанам только потому, что сумма в четырнадцать тысяч фунтов казалась им нереальной: не было у них веры, что англичане могут заплатить такой куш за одного человека; вождям мнилось, что за такую цену они должны будут сами предаться в руки английского командования. Но консул все еще остро чуял опасность и сумел вовремя скрыться от своих разъяренных невыполненными посулами благодетелей. Жена — девочка пятнадцати лет, наследница части обширных гашкайских пастбищ и тысячи грубошерстных овец, не пожелавшая остаться родственникам на поругание, и восемь офицеров, которым английский плен не сулил ничего, кроме расстрельного трибунала, последовали за Васмусом в надежде прорваться в Турцию. Но внезапно Васмус отправился на север, где, порыскав, выбрался к телеграфной линии Сименса. Отправив сообщение командованию и оставаясь в виду строя телеграфных опор, он выбрал место у горного ручья и занял удобную оборону, выгодную в этой горной местности благодаря господствующему обзору.

Спустя две недели, 12 августа 1917 года, тайно вылетевший из Болгарии немецкий военный дирижабль L19 пронес на своем борту через Кавказский хребет десять пулеметов, винтовки, патроны, медикаменты и двадцать саквояжей с деньгами и ювелирными изделиями, миновал субтропический берег Каспийского моря, произвел снижение и продолжил следование по визуальному ориентиру: телеграфной линии Лондон — Калькутта. К полночи дирижабль оказался над искомыми координатами. Шум винтов на малом ходу слышен был с земли, но никто не подал знака. Во избежание аварии при швартовке в гористой местности командир судна поднял дирижабль на тысячу метров и отдал приказ рулевому лечь в круговой дрейф.