— Кто? — спросил вслух Орландо и виновато поднял глаза. Мать о чем-то говорила с широкоплечим охранником в черном фиброксовом бронекостюме того же оттенка, что и облицовка башни. — «Что еще за „Индиго“? — напечатал он.

— Небольшая и совсем новая технологическая компания. В прошлом семестре у них была презентация по школСети.

Звоночек прозвенел, но негромко. Орландо забросил множество «щупалец», подбираясь к Скворечнику, но вряд ли к ним могла иметь отношение «Индиго» — навязчиво-дружественная компания из Южной Калифорнии, если он правильно запомнил данные после презентации.

— Тогда назначь встречу. Сегодня вечером, когда я вернусь домой, или завтра утром, когда уйдет Вивьен.

— Все понял, босс.

— Мы должны вернуться не позднее четырех, — сказала мать охраннику.

— Если захотите задержаться и пройтись по магазинам, мэм, то позвоните и дайте нам знать, а мы заново введем время вашего возвращения. — Охранник, молодой круглоголовый блондин, стоял, засунув большие пальцы за поясной ремень и рассеянно поглаживая торчащую из кобуры рукоятку. — Нам ведь незачем напрасно создавать тревожную ситуацию, верно?

— Спасибо, Холджер. Но мы вернемся вовремя, я уверена. — Мать нажала кнопку стеклоподъемника, дождалась, когда в наружной ограде откроется проход, и выехала на улицу. — Как ты там, Орландо? — спросила она.

— Нормально, Вивьен. — Если честно, то все его тело немного побаливало, но упоминать об этом не стоило, потому что матери сразу захочется что-нибудь сделать. Орландо выпрямился на сиденье. За спиной удалялся окруженный стенами Краун Хайтс.

Едва они спустились с холма, миновав обнесенный проволочной оградой лесок, и выехали на ровную дорогу, машину начало трясти. Даже дорогие амортизаторы мало чем могут помочь, если дорогу усеивают ямы, напоминающие лунные кратеры. Штат Калифорния и городские самоуправления уже годами спорят, кто из них должен отвечать за состояние магистральных дорог. Но пока соглашения не достигли.

— Ты едешь слишком быстро, Вивьен, — поморщился Орландо. Каждый толчок болью отдавался в костях.

— Я еду нормально. Мы почти приехали, — процедила мать сквозь зубы, пытаясь произносить слова приязненно. Она ненавидела водить машину в той же мере, как ненавидела необходимость возить Орландо на равнину к врачу. Иногда Орландо думал, что она сердится на него потому, что он ухитрился заиметь болезнь, которую нельзя лечить на расстоянии или в медицинском центре в Краун Хайтс, где работали внимательные и доброжелательные люди.

И еще она гневалась, потому что боялась сына. Вивьен была очень чувствительна, и его отец Конрад тоже, но они принадлежали к тому типу чувствительных людей, которым нравилось забрасывать проблему разумными аргументами до тех пор, пока она не исчезала. А если она не исчезала… что ж, Вивьен и Конрад просто переставали о ней говорить.

Странно было выехать из-под деревьев и оказаться на равнине. В Краун Хайтс, за зеленым поясом и армией охранников, можно было даже поверить, что за последние лет двести природа мало изменилась и что Северная Калифорния и сейчас по большей части представляет собой пространство, рай для лиственных лесов и просторно разбросанных среди них уютных городков. Наверное, именно по этой причине люди вроде его родителей и живут в Краун Хайтс.

Метроплекс в районе залива Сан-Франциско некогда был скоплением городов на берегах V-образного залива, и города эта напоминали кончики пальцев, нежно удерживающих нечто ценное и хрупкое. Теперь эти города слились в единую массу, стискивающую залив и пересекающую его надводные коммуникации широким кулаком размером более сотни квадратных миль. Лишь сказочно дорогие участки сельскохозяйственных угодий в Центральной долине, принадлежащие корпорациям, не давали метроплексу и его южному сопернику, метастазами разросшемуся вокруг Лос-Анджелеса, слиться в единую кляксу городской поросли.

Когда они проезжали под широченной эстакадой шоссе номер 92, Орландо сполз на сиденье, чтобы получше разглядеть гамачный городок. Его давно восхищали эти многоуровневые конструкции, которые их обитатели называли «ульями», а те, кто жил в поселениях вроде Краун Хайтс, — «крысиными гнездами». Когда Орландо спросил про них у родителей, то получил ответ, мало что прибавляющий к очевидному, и тогда он отыскал в сети записи старых выпусков новостей.

Как узнал Орландо, еще давно, во время разразившегося в начале века первого жилищного кризиса, скваттеры начали строить себе под дорожными эстакадами хижины из картонных ящиков, алюминиевой облицовки и пластиковых листов. Когда все нарастающая волна обездоленных заняла все свободное место под эстакадами, вновь прибывшие начали подниматься по самим опорам, закрепляя на них грузовые сети, полотнища брезента и военные парашюты, постепенно добираясь до днища эстакад под самими дорогами. Вскоре самодельные жилища соединились подвесными мостиками, а с верхних уровней спустились веревочные лестницы. Местные умельцы и инженеры-любители добавили и промежуточные уровни, и теперь под каждым шоссе и акведуком виднелась бахрома многоуровневых «ульев».

Солнце приближалось к зениту, и под путепроводом шоссе номер 92 стало темно, но паутинный город был полон движения. Орландо приспустил стекло, желая рассмотреть все получше. Группа малышей играла в догонялки, перебегая по мостикам в семидесяти футах над его головой. Детишки походили на быстрых и уверенных белочек, и он им позавидовал было, но потом вспомнил об их бедности, перенаселенности, антисанитарных условиях и об опасностях, связанных непосредственно с подобным окружением. Кроме насилия, всегда угрожающего городской бедноте, жителям гамачных городков надо было постоянно помнить и о гравитации: не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не падал на шоссе и не разбивался или не тонул в акведуке. Как раз в прошлом году участок шоссе на Сан-Диего рухнул под тяжестью гамачного городка, погубив сотни его обитателей и два десятка водителей.

— Орландо? Почему открыто окно?

— Я просто смотрю.

— Закрой. Это не повод его открывать.

Орландо поднял тонированное стекло, оставив за ним детские голоса и почти весь солнечный свет.

Они ползли по Эль-Камино Реал, широкой полосе неонеона и голографических реклам, протянувшейся на пятьдесят миль вниз от Сан-Франциско. По тротуарам сновали горожане, половина из которых, казалось, жила в подъездах или толпилась, непринужденно общаясь, вокруг наглухо закрытых домиков автобусных остановок, куда можно было попасть, лишь сунув в щель карточку. Мать вела машину нервно, обгоняя других при любой возможности, хотя ее окружали лишь стайки автомобильной мелочи, мопедов и миникаров. На перекрестках мимо их машины медленно проходили пешеходы, бросая на ее зеркальные окна оценивающие взгляды магазинных воров, которые можно заметить на видеоэкранах систем безопасности.

Вивьен остановила машину на очередном перекрестке и забарабанила пальцами по рулю. На углу неровным кружком стояла группа молодых испанцев с поднятыми на лоб очками, из-за чего казалось, что у них появилась дополнительная пара глаз. Даже при ярком солнце на их лицах словно пульсировал свет, хотя имплантированные под кожу лица гибкие светящиеся трубочки, создающие фетишистский племенной узор, куда эффектнее выглядели ночью под темными бетонными навесами.