раскрыв рты так широко, что в них беспрепятственно поместился бы спелый грейпфрут. Даня толком их не слышал, но представлял, как громко они орут.

Пацан кинулся теребить за плечи девчонку, что упорно не давала ему подойти ближе к источнику взрыва, будто предчувствуя опасность. Выходит, она спасла его. Полиночка неторопливо раскрыла глазки и взглянула на мордашку Дани – его вид ошарашил девочку. Озеров-младший принялся быстро стряхивать грязь со своего лица и волос – неприятная смесь полностью покрыла его. Пыль все еще застилала глаза, и он толком не мог рассмотреть, в чем испачканы его руки. Он опустил взгляд на белую футболку и увидел на ней крапинки чего-то красноватого и водянистого, что разлетелось вместе со взрывной волной. Он понял, что бордовый сироп с привкусом железа вперемешку с грязью облепил лицо с руками. И откуда он только взялся?

Девочку с выпученными глазами, в которых поселился вселенский страх, подняла на руки мама и принялась оттаскивать подальше от Дани, попутно рыдая, что-то ей вещая на ухо и стараясь прикрыть дочери глаза. Данил понял, что стоит на полянке как истукан, уставившись на костер: горящие угли разбросало взрывом по всей полянке. Сквозь гул в ушах он отдаленно слышал, что его истошно звали родители – они вот-вот подбегут к нему. Посему он сейчас же должен поднять глаза в сторону дяди Гриши, ибо ослепительного солнца на его месте уже нет. Пацан верил, что мужчина остался цел и невредим – как же дядя Гриша был счастлив всего лишь полминуты назад, как хотел наслаждаться жизнью…

На месте взрыва, у ошметков коробки, лежало окровавленное бездыханное тело Гриши, припорошенное слоем пыли. Улыбчивое и доброе лицо молодого человека превратилось в сплошной ожог. В нескольких метрах от трупа, на берегу озера, лежала мускулистая рука Григория, по локоть оторванная от тела.

Мальчик почувствовал себя нехорошо. Во рту возник неприятный привкус горечи, кислоты и металла.

«Плохая вода». «Плохая вода». «Плохая вода».

Все из-за нее. Все из-за нее. Из-за нее.

Она убила его. Убила его. Убила его. Убила.

Кровь. На мне его кровь. Его кровь. Его. Кровь.

Мальчика мгновенно вывернуло.

К нему подлетела мама, обняла сына и прикрыла его глаза ладонью, ибо он не мог оторвать взгляда от кровавого месива на берегу. Кромешный мрак заставил Даню резко провалиться в сон.

Последующие несколько дней он помнил смутно. Единственное, что врезалось в его то ли сон, то ли затяжной обморок буквально через мгновение, как его обняла мать, так это пронзительный и леденящий, словно самурайский меч, крик Оксаны. Так кричат только самые несчастные и одинокие на свете…

Сейчас Даня тоже услышал ее крик, который будто свернул пространство и время, чтобы разбудить его очередным декабрьским утром – в субботу, 17 декабря 2011 года. Парень очнулся в клубе «Хамелеон».

От увиденного во сне ему стало не по себе. Даже сильнее, чем от дезориентации в пространстве и времени. Как он мог забыть то, что произошло тем летом? Время сгладило углы, стерло детали, но мораль осталась с ним навечно. Выходит, дело не в желудке и не в индивидуальной непереносимости. Дело в голове. А парень уже потерял надежду разобраться в том, что послужило источником его заболевания.

«Плохая вода» во всем виновата», – эхом раздавалось в подкорках его мозга. Вот и ответ на главный вопрос. Не события, а именно их главный вывод навсегда врезался в память Данила. В подсознании впечатлительного мальчика отложился тезис о смертельном вреде алкоголя («плохой воды»), причем так сильно, что организм стал отторгать любые его проявления, попадавшие внутрь: даже при желании самого хозяина, когда он мыслил, что пьет простую воду.

Далее он осознал, что совершенно не помнит, как долго испытывал шок от увиденного. Наверняка такие события просто так не забываются. Однако ему это удалось. Но сколько он их помнил? От такого и не спят, и не едят, и с ума сходят в итоге. Покопавшись в памяти, что устроила рассекречивание архивов, Даня вспомнил, что взрыв на озере сильно его подкосил, а потом все как-то пришло в норму. И вот эта самая норма наступила как раз после визита в их дом того приезжего дядьки – парень смутно его помнил. Не этот ли детский супермозгоправ (гипнотизер) из Екатеринбурга наставил Озерову блок на те воспоминания еще в детстве? Он не мог знать, что стер все события частично. А сильнейшее эмоциональное потрясение, что он испытал сегодня, явно заставило обо всем вспомнить. Тяжелые воспоминания невозможно уничтожить.

«Если б дядя Гриша тогда не пил, возможно, он бы вспомнил о технике безопасности и не пошел бы проверять тот злополучный ящик, – размышлял Данил. – Через 12 лет события того вечера – особенно подслушанный диалог – видятся совершенно иначе. Не просто так ведь мозг четко выстроил и показал мне хронологию того дня. Что же сделал для отца подрывник Григорий? Почему честь Гришиного папы задели и кто на нее покушался? Может, этот взрыв – месть за то, что совершил Гриша? А они точно целились именно в Гришу, а не в кого-нибудь другого вроде моего отца?» – такие вопросы никак не могли прийти в голову дошколенку.

Картинки далекого прошлого так ясно всплывали в голове, словно все произошло вчера. Причем настоящее вчера Данька помнит смутно.

В темной подсобке с воздухом напряженка. Озеров в холодном поту принялся вертеть руками вокруг себя, пытаясь на ощупь за что-нибудь зацепиться. Пару раз ему в голову прилетело черенком от швабры. Он решил прощупать стену с другой стороны и весьма удачно обнаружил дверную ручку. За ней пустой коридор клуба «Хамелеон». Свет залился внутрь и явил его взгляду подсобку. С чего бы это он вздумал валяться там, когда провалил свою миссию?

Что вообще случилось? Который час? Неужели эта ужасная ночь еще продолжается? Вряд ли, ибо музыка не орет, а толп посетителей не видно. Даня щурился от света, неуверенно шагая по коридору прямиком к барной стойке. В танцевальном зале бросились в глаза несколько сидящих в ложах и за столиками посетителей, недовольных и уставших, с которыми общались люди в форме и в штатском. Дане пришлось протереть глаза, чтобы убедиться в реальности того, что у дверей тут и там стоят вооруженные люди в камуфляже и бронежилетах с надписью «СОБР».

– С добрым утром! – крикнули ему откуда-то сзади.

Озеров развернулся так резко, что в глазах потемнело. Это Вячеслав, бармен. Даня, все еще не понимая, спит он или нет, вскарабкался на стул у стойки.

– Что